– К сожалению, нам до сих пор не удалось этого сделать.
Я это прекрасно знала, но учитывая то, что для всех я являлась девушкой, которая только очнулась, мне пришлось изобразить удивление и страх.
На самом деле, это было тяжело. Не просто подбирать правильные слова, но и эмоции. Особенно, когда голова практически не работала.
Поэтому, я постаралась свести разговор к минимуму. Все равно мне нечего было рассказать. Во время нападения я того мужчину не видела и полицейским ничем помочь не могла.
***
На следующий день меня не трогали и я почти все время спала. Когда просыпалась, смотрела в отражение стекла. На себя. Свое лицо.
Вечером меня отвели в ванную комнату и я смогла искупаться.
Еще два дня и я практически полностью пришла в себя. Во всяком случае, уже теперь почти не чувствовала боли. Нормально ходила. Даже стала делать зарядку, хотя врачи запрещали заниматься чем-то подобным. Они вообще относились ко мне так, словно я состояла из хрусталя.
По тому, что журналистов около больницы стало значительно больше, я сделала вывод, что им уже сообщили о моем самочувствии. Но ко мне кроме врачей никого не пускали.
Из Леманов ко мне никто не приходил.
В этой палате я была предоставлена сама себе. Так, словно являлась никому ненужной помехой, которую никто так ни разу и не навестил.
Лишь однажды, проснувшись ночью, в темноте увидела силуэт, сидящий на краю моей кровати. Широко раскрыв глаза, всем телом дернулась и уже хотела закричать, как услышала:
– Успокойся. Это я.
– Жрец? – спросила на выдохе. Сразу убрать паническую дрожь не смогла и даже вжалась в спинку кровати. – Что вы тут делаете?
– Сижу. Спи.
– Думаете, я теперь смогу заснуть? – саркастично спросила.
– Предыдущие ночи, несмотря на мое присутствие, ты нормально спала.
– Вы тут и прошлые ночи были? – я широко раскрыла глаза. – Почему вы меня не будили? Сидели и просто смотрели, как я сплю?
– Я «смотрю» ладонями, мокрица. Иначе говоря – трогаю. И, если я однажды захочу на тебя «посмотреть» ты точно почувствуешь и во время этого навряд ли сможешь спать, – слова парня были не совсем однозначными, но вот в его тоне ничего такого не присутствовало. Скорее там было раздражение.
– Так зачем вы приходите ко мне по ночам? – я шумно выдохнула и качнула головой.
– Ты очнулась. Тот, кто хочет твоей смерти, точно узнал об этом.
– Думаете, на меня опять нападут?
– Не знаю. Может быть, нет.
– Вы присматриваете за мной?
На это Жрец ничего не ответил, а я поймала себя на мысли, что он являлся моим единственным посетителем. Укутавшись в одеяло, я опять легла на кровать и тихо сказала:
– Я совершила ошибку.
– Звучит так, будто ты хочешь исповедаться мне в каком-то грехе.
– Ну, вы же Жрец. Это было бы даже логично.
– Я