У меня вообще была одна задача. Я намеревалась высидеть на двух очень важных лекциях и поговорить с несколькими преподавателями. Это все нужно было для того, чтобы заранее подготовить сдачу предметов и иметь возможность потом несколько недель не ходить в университет. Поэтому, даже если Флавье и был в университете, я собиралась там передвигаться перебежками и быть для всех незаметной. Черта с два Леон-Гонтран найдет меня в том огромном здании. Да и у меня была поддержка Жана, поэтому мне, действительно, не стоило волноваться.
В общем, до того, как мы приехали в Пантеон-Ассас я успела значительно успокоиться. Правда, моя паника вернулась в тот момент, когда я вышла из машины Жана.
Этот чертов Гелендваген просто невозможно не заметить. Он как огромное черное пятно выделялся на фоне учебного заведения, но, естественно, еще больше внимания привлекал Флавье, сидящий на капоте своей машины. Волосы растрепанные и на лице солнцезащитные очки, закрывающие глаза. Казалось, что парень был хмур и задумчив, хотя его поза была вальяжной и расслабленной.
Пред машиной Флавье стояло несколько его друзей. Все они о чем-то разговаривали, хотя сам парень их практически не слушал. Леон-Гонтран в это время как раз подкурил сигарету и сделал первую тягу, но, будто почувствовав на себе мой взгляд, он обернулся, тут же замечая меня в толпе студентов.
Спрыгнув с капота Гелендвагена, Леон-Гонтран пошел в мою сторону и, черт, у меня создалось впечатление, будто на меня надвигался ураган.
– Почему ты не отвечала на мои звонки? – Флавье подошел ближе и снял с лица солнцезащитные очки, тут же окидывая меня внимательным взглядом своих жутких глаз. Двумя пальцами он поддел мой подбородок, после чего заставил меня повернуть голову, чтобы посмотреть на ранку, которую я опять заклеила лейкопластырем.
– А почему я должна это делать? – я сделала шаг назад, убирая от своего лица ладонь Леон-Гонтрана. Правда, кожа от его прикосновений вновь начала жечь и от этого ощущения было не так просто избавиться.
Я видела, что те студенты, которые стояли неподалеку от нас, внимательно прислушивались к разговору, но это меня мало волновало. Может это даже к лучшему. Мне же нужно было сказать Леон-Гонтрану, что теперь мы не вместе. Разговаривать с ним наедине я бы не рискнула, а так, стоило произнести эти слова и прекратить бесноватость наших взаимоотношений. Раз и навсегда поставить между нами стену. Не таить эти слова, произнося фразы еле слышно, чтобы их мог услышать только Флавье.