Оникромос. Павел Матушек

не выглядел в коммуникаторе так же, как в реальности. Информация, проходящая через глубинные структуры разума, с которыми связан каждый таблотесор, обрабатывалась по непонятным, хотя и стандартным алгоритмам. Благодаря этому Тенан всегда изображался как ланцетный лист, Хемель – как игрушечный многоколесник, вырезанный из дерева, а Друсс появлялся как книга, на обложке которой вместо названия красовался схематичный рисунок Дробо. В этом, на первый взгляд, была некоторая закономерность. В конце концов, одним из любимых занятий Тенана было выращивание праксли – биотрических кустарников, покрытых длинными ланцетными листьями. Известна была и страсть Хемеля к многоколесникам, и его навыки автомеханика. Да и жизнь Друсса вращалась вокруг отслеживания импульсов из Квалла и поисков артефактов ксуло. Однако эта простота была обманчивой. Ведь без особого труда можно было бы найти и другие стороны их существования, столь же, а может и более важные, только гораздо более скрытые, так почему же именно эти, а не иные жизненные увлечения ложились в основу образов таблотесора? Что здесь было определяющим? Возможно, ключевым здесь является то, что за ними кроется и что невозможно заметить с уровня, на котором ум обычно познает себя? Лучшие умы, не в пример Друссу, посвящали жизнь поиску ответов на подобные вопросы.

      Ланцетный лист смешно изогнулся и начал радостно подпрыгивать.

      – Это Друсс! Это Друсс! Он жив! – попискивал он. – Что случилось? Где ты?

      – Слушай внимательно, потому что у нас всего минута! – сказал Друсс. – Меня похитили перусы и заточили в заброшенном трубодоме, но я не знаю, в какой части города. При мне таблотесор со сбитыми настройками, и я потерял счет времени. Как долго…

      – Полтора дня…

      – Слава Таботту! Еще не все потеряно. Вы должны меня найти! Я подозреваю, что они держат меня на окраине района Унтус. Я не уверен, но это было бы удобное место. Далеко от центра, много заброшенных трубодомов и недалеко от Компостной станции.

      Лист закружился.

      – Немедленно выдвигаемся! Это неслыханно! Зачем кому-то похищать тебя? Не могу поверить, что это…

      Ланцетный лист исчез в окошке, а панель снова покрылась белыми муравьями. Друсс закрыл таблотесор и посмотрел вверх. На наростах грибниц стояли два перуса. Маленький и большой. Первый – рядом с краем, а второй на половине высоты трубодома. Друсс был почти уверен, что этих двоих он видит впервые в жизни.

      – Вы меня разочаровали, – басовито хмыкнул перус. Его вырост имел форму кучевого облака, предвещающего скорый дождь, и на фоне безоблачного неба смутно напоминал настоящую тучу. Это, безусловно, был один из Магистров.

      – Вы меня тоже, – парировал Друсс.

      – И чем же? – искренне удивился перус.

      – Вы испортили мою одежду. Вы знаете, как трудно найти в этом городе кого-нибудь, кто может сшить брюки, блузу или пальто?

      Перус смущенно молчал. Его эктоплазматический вырост попеременно то удлинялся, то укорачивался.

      – Вы понятия не имеете,