Я аж поперхнулся.
– Кто?..
– Избранный, – твёрдо заявила девушка: она была так в этом уверена, что вызывала недоумение: как можно ненавидеть человека и одновременно считать его избранным?
– Ты избранный, Бринер, – повторила некромантка. – Всё сходится. «Сказание о Мёртвом Князе от Феофана» гласит, что явится живой призрак, познавший время, что он сможет проходить через такие преграды, через которые не способен пройти никто, что он освободит мир от нашествия зла и возвеличится, как спаситель…
– Вылечи голову, Виринея, – перебил я её.
Вот тебе и малиновый кекс.
Только зря время потратил. Эта чокнутая явно принадлежала к какой-то секте, раз всерьёз говорила о пророке-сказителе и появлении избранного, который спасет чего-то там. Этим, уж точно, никого не зацепить.
Девушка потеснила меня и перегородила выход.
– Ты никуда не уйдёшь.
– И кто меня остановит? – Я вскинул брови. – Вы, сударыня?
– Может, и я, с-сударь, – процедила она. – Сомневаетесь?
Виринея опасалась со мной драться, потому что не знала, чего от меня ждать. Но и отпускать не хотела.
– Поверь мне, Алекс. – Она впервые обратилась ко мне просто по имени. – Иначе этот город погибнет.
Я нахмурился.
Такими фразами обычно просто так не разбрасываются даже сектанты, даже синеволосые некроманты с нестабильной психикой.
– Поясни. Ты о чём? Может, тебе стоит поговорить не со мной, а со спецслужбами, рассказать им про Феофана и его сказки? Вдруг они любят сказки?
– Ты всегда такой умный? – Она поморщилась, ещё больше меня ненавидя. – Даже если случится чудо, и спецслужбы нам поверят, то они ничего не найдут. А если найдут, то лишь опечатают место и никого к нему не подпустят. Так уже было в других точках Палео-стороны. Зато ты со своим великим даром сможешь пройти туда.
– Куда? – с напором спросил я. – Ты можешь прямо сказать, о чём речь?
– О червоточинах, – веско обозначила она.
***
О как.
Информация о червоточинах прилетела совсем с неожиданной стороны.
От сектантки.
Но мне сейчас было всё равно, кто об этом расскажет. Эти знания мне были нужны, чтобы понять, что такого чудовищного совершили родители Алекса и как они пытались вернуть чистый эфир миру.
У Эсфирь я уже пробовал всё выяснить, но она тут же нашла кучу отговорок, чтобы ничего не вспоминать.
О червоточинах со мной вообще никто не захотел говорить.
Ни профессор, ни его слуги, ни вейга Нейзи, а у въедливого