– У вас ко мне дело?
Обычно приветливая со всеми, кто к ней заходил, сейчас она выглядела отчужденной и строгой. Но это Егоршу не смутило. Он и не ждал радушного приёма, учитывая их с приятелем репутацию среди жителей посёлка. Но именно поэтому, как опытный шулер, он припас козыри в рукаве, с которых сразу и зашел.
– Не забыли меня, Нина Осиповна? – развязно спросил он. – А то вчера встречались с нашим участковым, так Илья Семёнович не сразу вспомнил. А ведь год-то всего и не виделись.
– Я вас помню, – сухо сказала Нина Осиповна. – Вы Егор Иванович Калиткин. А вашего спутника зовут Николай Александрович Жуков. Так, говорите, вы вчера встречались с Ильёй Семёновичем? Это хорошо. А то я уже подумала было, что вы в бегах. Насколько мне помнится, вас приговорили к трём годам лишения свободы за поджог…
– Школы, – закончил за нее Егорша, перехватывая инициативу. – Поэтому я и пришел к вам. Как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон.
– А кто забудет – тому оба, – сказала Нина Осиповна, с нескрываемым осуждением глядя на него. – Так в народе говорят, если быть точным.
Стоявший у двери Колян издал звук, похожий на хихиканье. Егорша бросил на него свирепый взгляд и, проигнорировав уточнение, продолжил:
– В общем, поговорили мы вчера с Ильёй Семёновичем и решили, что закон законом, а совесть совестью. И по совести должны мы с другом построить в Куличках новую школу взамен сгоревшей.
– То есть той, которую вы со своим другом подожгли спьяну, – снова уточнила Нина Осиповна.
Но Егорша не стал вдаваться в подробности, а торопливо закончил:
– Так вот, после того, как Илья Семёнович одобрил наше решение, пошли мы к отцу Клименту. И батюшка благословил нас на это дело. Так что теперь слово за вами, Нина Осиповна. Позволите нам искупить вину перед обществом – завтра же приступим.
Женщина с сомнением смотрела на него. Егорша не внушал ей доверия, как и его приятель. Она родилась и всю жизнь прожила в Куличках, хорошо знала всех местных жителей, в том числе и этих двоих. Они, сколько Нина Осиповна помнила, всегда были пьяницами и бездельниками, ни в грош не ставящими ни закон, ни принятые в обществе нормы поведения и мораль. А ещё браконьерами, промышлявшими в лесу независимо от того, открыт сезон охоты на зверя или нет. Исходя из своего жизненного опыта и здравого смысла, она не верила, что такие люди могут измениться. И то, что сейчас происходило в этой комнате, казалось Нине Осиповне спектаклем, который перед ней вздумали разыграть приятели. Только она не могла понять зачем. Это смущало её.
– Так, говорите, Илья Семёнович одобрил, а отец Климент благословил? – задумчиво проговорила она.
– Именно так, – подтвердил Егорша. – И в такой последовательности. Это вам и мой друг скажет.
Он показал на Коляна, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу, стоя в проёме двери. Казалось, что Колян сомневается, войти ему или бежать