В общем, чуть челюсть не вывихнула, но чуть больше трети все же засунула. А он все дальше пихает. Потом прислонил к стене, взял за уши и просто оттрахал в рот, ничем не заморачиваясь. Сопли, слюни. Как не блеванула, до сих пор не понимаю. А этот маньячило еще и кончил, протолкнув в горло напоследок.
Потом – снова мистер Обходительность.
Гладит, ласкает. Положил животиком на бурлящую водичку, массаж устроил. Мнет шейку, ручки, спинку, ляжки, задницу. Масло какое-то налил. Мне бы догадаться, когда он палец внутрь засунул. А потом еще и второй. Но я опять расслабилась.
И снова – берет в охапку, тащит, и вот я уже на этой странной тахте, голова зажата обручем, руки за спину заломлены и связаны, ноги в тисках и разведены в стороны, задница вверх выпячена. Масло стекает. Громкий шлепок по ягодице. По второй. Шепот: «Шикарная жопа». Грубо раздвигает булки…
В общем, это продолжалось бесконечно. Я сто раз думала, что сдохну прямо там, с колом в заднице.
Когда все кончилось, пришел доктор. Представляете, у него есть специальный доктор. Исключительно для отодранных им девочек. Еще бы. С такими-то размерами.
Я была в полуотключке, так что плохо помню.
Доктор повздыхал над моими дырочками. Выдал вердикт:
– Ну что ж. Считайте вам повезло. Ничего серьезного. Ни разрывов, ни даже трещин. Но пару дней сексом лучше не заниматься.
– И не собирался, – бурчит мистер Бесцеремонный. – Что вы делаете?
Доктор продолжал колдовать над моей задницей.
– Это успокаивающие свечи.
– По размеру не подходят.
– Подходящих по размеру свечей в природе не существует. Но мы сделаем вот так.
Мистер Грубиян хохочет.
– Похоже на связку динамита!
Внутрь проникает что-то холодное, и я теряю сознание.
Во сне я снова бегу от отчима, и чем быстрее бегу, тем ближе он становится. Наконец, я вижу вблизи его кривую морду, он хватает меня за руку и притягивает к себе.
– Иди ко мне, моя сладкая девочка.
Это мой самый частый кошмар. Отчим уже три года бьется за опекунство, а в последний месяц, узнав, что бабка тяжело больна, совсем с катушек слетел. Постоянно названивает, торчит у подъезда вместе с друганами-алкашами, дарит дебильных плюшевых медведей. Трясет книжками по воспитанию и клянется всем обеспечивать. Но достаточно посмотреть в его масляные глазки и на потные ручонки, чтобы понять, чего ему на самом деле надо. Лапать он меня начал еще при жизни матери. Когда я рассказала об этом инспекторше, эта жирная ювенальная тварь Нонна Викторовна возмутилась.
– Не несите пурги, девушка! Владимир Иванович уважаемый человек, общественник, токарь-многостаночник, неплохо зарабатывает. Думаете, у него нормальной женщины нет?
Забашлял он ей что ли?
А тут еще бабка с ума сошла. Всегда такая вежливо интеллигентная, вдруг заговорила откровенным посконно-народным языком.
– Алиан-на! – как обычно с французским прононсом позвала она. – Надо серьезно