– ДЦП тут не основная проблема, там ещё куча других диагнозов – олигофрения, астма, слепота и другие.
Кто-то возится и кряхтит, и Лилька подходит сменить ползунки. Я тащусь следом, притихнув от увиденного и опасаясь трогать что-то руками.
У хнычущей на голове ужасающий глянцевый нарост, вроде полиэтиленового пакета с требухой.
Я в ужасе замираю и круглыми глазами смотрю на подругу.
– Мозговая грыжа. Мозг из родничка перемещается в грыжу, и голова перестаёт расти, а грыжа с мозгом, наоборот, увеличивается, – поясняет Лилька, ловко хватая девчонку за обе ноги и приподнимая её попу, чтобы освободить от мокрых штанов.
– Так в этом «пакете» – её мозг??
– Ага.
Я осторожно трогаю прозрачный мешочек – к нему прилипли тёмные влажные волосы, почему-то тоже выбравшие грыжу вместо головы.
– А почему он мокрый?
– Так свищи: мозг растёт, эта плёнка растягивается и истончается, начинает кое-где подтекать. Когда я сюда устроилась месяц назад, грыжа была совсем маленькая, с мандарин.
Сейчас мешок с грыжей вдвое больше крохотной недоразвитой головы ребёнка.
Лилька обтирает девчонке попу и напяливает на неё новые ползунки.
– Как же вы её купаете??
– Вдвоём. Медсестра держит голову с грыжей, а я мою тело. Одному никак – грыжа может лопнуть.
Я представляю, как однажды это всё-таки случится и мозг брызнет из грыжи прямо на пол или на Лильку.
Меня начинает мутить.
Заходит медсестра, мы знакомимся – Рита, Юля – и я дёргаю Лильку за рукав: пошли из этого дурдома на воздух!
На улице я шумно дышу, борясь с тошнотой, и спрашиваю:
– Как ты тут работаешь?? С ума же можно сойти от этого!
Лилька пожимает плечами: привыкла.
– Такие тяжёлые дети только в изоляторе, в группах лучше.
В группу меня, ясное дело, не пускают, и мне заочно становится жаль тех детей, что вынуждены жить в этом дурдоме среди всех этих ужасов.
Я забегаю к Лильке ещё пару раз и в конце практики окончательно принимаю решение уйти из садика в дурдом, несмотря на уговоры заведующей и родителей.
Кто-то же должен спасти бедных сироток!
Вера
Их двое: маленький, вихлястый, с разболтанной дёрганной походкой, и высокий здоровенный шкаф.
Вера почему-то стразу понимает, что главная опасность исходит не от качка.
– Ой, это что это у нас тут такое? Красная шапочка! – ржёт хмырь визгливо, отделившись тенью от стены, нагоняет Веру в два прыжка и мгновенным точным движением наматывает на руку прядь золотистых волос. – Ну, а я – твой Серый Волк!
Вначале Вера не очень пугается – ничего ценного у неё нет. Но глядя в сальные глазки хмыря она вспоминает: кое-что всё-таки есть.
Волосы у неё роскошные, пшеничные, ниже талии, девчонки завидуют, а некоторые даже робко просят