Маргарите трудно было оторваться от дома и детей, особенно от грудничка Мики, а Михаилу Абрамовичу это казалось таким скучным. Чем ближе он был к собственному тридцатилетию, тем острее ощущал неудовлетворенность жизнью. Иной славы, кроме славы сумасбродного богача и карикатурного Джентльмена, он не снискал. Общественная деятельность ему совершенно наскучила. Его литературные амбиции остались неудовлетворенными. Публицистика Морозова не пользовалась интересом у читателей, научные работы не содержали в себе никаких открытий, социальный роман «В потемках», весь тираж которого был уничтожен по решению Комитета министров (уж казалось бы, какая блестящая реклама!), в списках тогдашнего «самиздата» оказался никому не интересен.
Демократическая общественность по старинке продолжала подпольно переписывать и читать труды Чернышевского, совершенно игнорируя свободолюбивые изыски творчества писателя-миллионера. Более того, знатоки отзывались о его литературных опытах весьма пренебрежительно.
«Михаил Абрамович не стесняется и чужие мысли выдавать за свои, да кто же нынче в этом стесняется? <…> Михаила Абрамовича замечают в плагиате. Он не смущается и продолжает дальше», – записал в своем дневнике художник Василий Переплетчиков из круга близких приятелей Морозова. А что же говорили чужие люди?
О, они церемонились еще меньше… Когда-то Михаил предпослал «Моим письмам» эпиграф, взятый из трудов Герцена: «Самое сильное наказание для книги – совсем не читать ее». Этому-то наказанию его книги и были подвергнуты.
Михаил стал много пить, вечера отныне проводил не в консерватории, а в Купеческом собрании или в Английском клубе за картами и гульбой. Его проигрыши давно разорили бы любого человека, у которого было не так много денег…
Впрочем, и для богачей Морозовых образ жизни главы семейства оказался весьма разорителен. Как-то он в один вечер проиграл в Английском клубе свыше миллиона рублей известному табачному фабриканту и балетоману М.Н. Бостанжогло. (Для сравнения – строительство Художественного театра обошлось Савве Морозову в полмиллиона, а за сто тысяч можно было купить неплохой каменный особняк с садом в центре Москвы.)
Стало быть, легкомысленный Михаил Абрамович спустил в один вечер два театра или десяток домов… Этот проигрыш стал настоящей сенсацией в московском обществе, но что толку добавлять сплетникам и злопыхателям новые поводы для радости?
Однако Михаила Абрамовича сплетни нисколько не смутили, напротив, порадовали: и место проигрыша было шикарное, и партнер шикарный, а уж о самом проигрыше и говорить не приходится, и теперь имя Морозова будет долго у всех на устах… Вот она, слава!
Михаил считал себя высокодуховным человеком, живущим ради интеллектуальных радостей, и не желал посвящать свою жизнь скучному текстильному производству. Семейные фабрики располагались слишком уж далеко от Москвы – в Твери… Нельзя же