Осторожно говорю.
– А может… нет никакого машиниста… может… это фикция? Откуда сами знаете, кто вам письма эти… шлет?
Дядька со сканвордами хочет возразить. Не успевает, в купе вваливается необъятная тетка в пеньюаре, валится на нижнюю полку, ой, мальчики, спокойной ночи всем, пошла я спать…
С трудом подавляю зевок.
– Что, умучили вас сегодня? – спрашивает дядька.
Есть маленько.
– Да не маленько, вижу, из вас сегодня все соки выжали… спать ложитесь, вот что я вам скажу…
– Мне начальник потом такое «спать» устроит…
– А вы здесь ложитесь, сюда, чай, начальник ваш не сунется. А я покурю пойду.
Даже не говорю, что в поезде нельзя курить. Вытягиваюсь на полке, закрываю глаза.
Дядька выходит.
Потихоньку соскальзываю с полки, иду за ним. Так и есть, направляется в сторону первого вагона, в святую святых.
Выжидаю.
Он выходит в тамбур, ощупывает массивную дверь вагона впереди.
Так-так, так-так, так-так.
Дядька открывает замок. Неожиданно легко.
Вынимаю из-за пазухи кольт. Тоже неожиданно легко.
Дядька тоже вынимает кольт, целится в невидимую в темноте фигуру машиниста.
Спускаю крючок.
Дядька падает к моим ногам, болтается его окровавленная голова, бьется о стены вагона, так-так, так-так, так-так.
Так-то оно так…
Волоку тело в тамбур, распахиваю дверь, бросаю убитого под откос. Тело кувыркается в темноту ночи. Еще пол нужно вымыть, да поскорее, пока не прошел никто, а то побежит меня дергать, а-а-а, у вас там чегой-то красное разлили…
Ну-ну…
Знали бы они, чего это красное…
Распахивается купе, вот черт, не успел…
– Стреляли?
Смотрю на начальника полиции, ну этот-то хоть не будет орать из-за не вытертой лужи…
Поясняю:
– Один тут покушался на машиниста.
– Где преступник?
– Я убил его.
– Отлично. Поезд может вами гордиться.
– Служу поезду.
Полицейский уходит. Дотираю-таки кровавые потеки. Оглядываюсь, не видит ли меня кто.
Нет.
Не видят.
Иду к кабине машиниста, думаю, почему у меня так потеют ладони, почему так бешено бьется сердце…
Поворачиваю ключ в замке.
Вхожу. За дверью никого нет. Я уже знал, что за дверью никого не будет.
Сажусь за пульт. Потираю руки, почему так потеют ладони всякий раз, когда иду сюда…
Так-так, так-так, так-так, – говорит поезд.
Киваю – так, так.
Веду поезд. Это днем его можно на самотек пустить, а ночью следить надо, развилок до черта и больше, только и успевай поворачивать состав.
Успеваю.
Поворачиваю.
Думаю, кто завтра придет искать меня здесь, чтобы убить.
Так-так.
Между небом и землей
Я стоял между небом и землей.
До земли был один шаг и до неба был один шаг, я