– Не беспокойся, – к ней вернулось осознание реальности, и Ниольи вложила в эти слова всю возможную уверенность и твёрдость, надеясь убедить его, что с ней и правда всё в порядке. Чувствуя себя ужасно неловко, эльфийка попыталась освободиться от рук мага, но тот только крепче обнял её за плечи.
– Позволь мне решить самому, о чём я должен беспокоиться, Эльдэхин…
Проснувшись, она и не вспомнила, как им на пути встретилась Старшая и, увидев у него на руках не подающую признаков жизни Ниольи, схватилась за сердце.
– Т-с-с-с!.. – прошипел Иддин, требовательно взглянув на неё, и шёпотом продолжил. – Не трогай её сегодня, пусть отдохнёт. И найди ещё одну служанку.
– Но с ней же всё в порядке?.. – тоже шёпотом переспросила Старшая.
– Да. Но… – Иддин загадочно и пугающе улыбнулся, и голос его стал таким тихим, что Старшая разобрала слова только по губам, – она нужна мне…
Старшая не ответила и быстро исчезла из коридора. За последние двадцать вёсен хозяин первый раз заговорил с ней, и все ужасающие рассказы и выдумки ожили в её голове. Жуткая улыбка мага, нечеловеческие глаза и таинственный голос порождали в сознании Старшей страшные картины, которые после обрастали подробностями и превращались в настоящие легенды.
Иддину нравилось то, в какой ужас он приводил всех обитателей этого дома, в том числе и собственную мать. Её одну среди всей бессчётной родни он любил, но любил тайно от всех, даже от самого себя. Они почти никогда не разговаривали. Ей было мало дела до сына, гораздо больше её заботили юные племянники и племянницы – дети младшего брата. Возможно, мать до сих пор не простила Иддину того, что в детстве после смерти отца он сбежал из дома, оставив её наедине с горем и болью. Возможно, за последовавшие годы его отсутствия она перестала воспринимать его как сына. Когда Иддин вернулся, он был уже совсем взрослым, и его мать ничего не знала о нём: ни чем он интересуется, ни чего хочет от жизни, ни даже того, что предпочитает на обед…
Остальных родственников Иддин презирал совершенно открыто, но, конечно, никто не осмелился бы выразить своё недовольство сильному магу и хозяину дома, из которого он в любой момент мог их вышвырнуть. Он непременно и выгнал бы всех лишних жильцов, если бы поселился здесь насовсем, а, впрочем, они и сами убрались бы отсюда, не выдержав такого соседства. Но, к их радости, в Кемьен маг приезжал редко и давно не считал это место домом.
В отличие от взрослых родственников Иддина, младшие – его двоюродные братья и сестры – помимо страха, испытывали и сильнейшее любопытство, и в прежние времена досаждали ему расспросами и просьбами показать колдовство. Один его брат даже набивался к нему в ученики и делал это настолько упорно и долго, не реагируя ни на объяснения, ни на угрозы, что Иддину пришлось в очередной раз уехать. Никакого таланта к магии за младшим братом он не заметил, а сколько вреда может принести бездарный волшебник, в первую