Эльф сжал подрагивающие губы, в глазах его мешалось отчаяние с невыносимым страданием. Девушка крепко обняла брата, и он прижал её к себе, словно Иддин прямо сейчас пытался отобрать её, и если обхватить Ниольи руками что есть силы, она останется с ним, с Ниотэном.
– Знаю, ты не поймёшь меня. Прежде я и сама не поняла бы! Но, может быть, когда ты полюбишь, я перестану казаться такой глупой и странной…
– Я ведь уже люблю… люблю тебя, Ниольи. Ты самое ценное, что у меня есть… – прошептал он, нежно целуя её волосы. – Я не хочу, чтобы ты разрушила свою жизнь, не хочу твоих страданий… Если этот маг сделает тебя счастливой, и я буду счастлив, но почему-то я не верю в это…
– А я верю. Знаю, что будет так, – Ниольи улыбнулась. – Всё обязательно будет хорошо!
– А если же нет… если он сделает тебе больно, если станет причиной твоих слёз – тогда я его уничтожу, – мрачно и решительно пообещал Ниотэн.
Год миновал с ухода Иддина. Вновь наступила весна, и наивные надежды эльфийки рухнули. Он не вернулся, нарушив данное ей слово. Ниольи не хотела верить, что Иддин забыл её, и всё, что говорил он ей, оказалось ложью.
«С ним наверняка что-то случилось, что-то задержало его… Но он обязательно придёт, и я дождусь! Я буду ждать столько, сколько потребуется…»
Каждый вечер, ложась спать, она представляла, как утром её разбудит стук в дверь и голос со двора, зовущий её имя. Его голос – обволакивающий, мягкий, единственный на свете, который она хотела бы слышать каждый день, и который в последний раз звучал в её доме почти полный круг назад.
«Не позднее чем через год я вернусь к тебе. Клянусь всем, чем могу клясться»
Зачем ему было говорить это, зачем что-то обещать, если Ниольи была ему не нужна? Ведь она и в самом деле ничего не могла дать ему, кроме своей любви. И если эта любовь была не нужна ему, он мог уйти, не давая никаких клятв, не говоря таких громких слов, но ведь он поклялся!
Ниольи то впадала в отчаяние, то вновь начинала надеяться и ждать. Когда Ниотэн приезжал домой из крепости, в которой служил, она старалась не плакать при нём. Ей было ужасно больно от того, что он мог оказаться прав. И всё же иногда он находил сестру безутешно рыдающей, обнимал и прижимал к себе, гладя по волосам.
– Только не делай с ним того, что обещал!.. – сквозь слёзы молила она. – Я знаю, что-то произошло, что-то помешало ему вернуться!.. Иначе он был бы здесь!..
Эльфийка не хотела допускать мысли, что Иддин, как и предсказывал её брат, оказался недостоин чувств, которые она к нему испытывала. А Ниотэн, с сочувствием и печалью глядящий на неё, насилу удерживался от укоризненного: «Я же тебе говорил!», чтобы не сделать больнее. Ниольи и так понимала, что эта невысказанная мысль всякий раз крутится в его голове.
Прошёл ещё один год. Девушка с каждым днём яснее понимала, что возлюбленный маг, чье первое имя означало «ветреный», уже не вернётся, и больше Ниольи не искала ни причин, ни оправданий. На смену отчаянию и слезам пришла решимость, злая и придающая