из ванной. Закрыв за ним дверь, я наконец-то смогла выдохнуть. Присела на крышку унитаза и обхватила голову руками. Что теперь будет? Папа в жизни не прикасался к таблеткам. Если нужно было что-то найти в ящике с лекарствами, он всегда звал меня. Что сделает Зуйков, когда не найдет на упаковках папиных отпечатков? Или он и не собирается их искать? Тогда зачем ему таблетки? И для чего матери понадобилось приезжать на похороны, да еще с вещами и любовником в придачу? Столько вопросов без единого ответа! Голова отказывалась думать, опускаясь все ниже и ниже, как будто вместо мозга в черепной коробке образовалось свинцовое ядро. Тело само собой сложилось пополам. Я уткнулась носом в колени и просидела так до тех пор, пока из-за стены не донеслись голоса.

      Гости собрались в прихожей. Мне пришлось подняться, чтобы их проводить. Выйдя из ванной, я ухватилась за стену: пожимая руки и обнимаясь на прощание, как хозяйка дома, гостей провожала мама. Я наблюдала и ждала, когда же кто-нибудь из друзей отца поставит ее на место. Ничего подобного. Так же, как и при его жизни, после смерти они делали вид, будто ничего особенного она не натворила.

      Покачиваясь из стороны в сторону, я поплелась на кухню. Сфокусировалась на раковине, по кран заставленной грязной посудой, когда кто-то положил руку мне на плечо. Вздрогнув, я оглянулась и увидела Санчо, прятавшегося за углом.

      – Лиса Алиса, – улыбнулся он, – а не подскажешь ли, где в вашем сказочном лесу можно отдохнуть душой и телом?

      – На поле дураков, – вырвалось у меня.

      – А поконкретнее? – продолжал улыбаться мамин любовник.

      – По дороге направо, за пятиэтажным зданием, – махнула я в сторону ближайшей пивнушки.

      – Мерси!

      Санчо поклонился и, натянув на голову черную лакированную кепку, боком выскользнул из кухни. Обтянутые бархатными штанами по-женски округлые ягодицы, выпирающий живот, крашеные в черный цвет волосы и, кажется, вытатуированная подводка вокруг глаз – ну и вкус у мамочки! Хотя, какая мне разница. Главное не затевать конфликт, раз он настроен дружелюбно. Может, с его помощью удастся вернуть ее туда, откуда она явилась.

      – Ты уже начала мыть? Погоди, – раздался сзади голос матери, – я принесу остальную посуду.

      – А я-то, наивная, подумала, что ты хочешь постоять у раковины.

      – Алиса, – остановилась она на пороге, – давай забудем обиды.

      – Ты для этого приехала? Тогда забыли, можешь возвращаться домой.

      – Я хочу, чтобы мы по-настоящему простили друг друга.

      За что она собирается меня прощать?! Я не успела задать вопрос до того, как мать лишила меня дара речи заявлением:

      – Тем более мне не нужно ни куда возвращаться, это и мой дом тоже. Я, между прочим, здесь прописана.

      Так вот в чем дело, ей нужен дом. Ничего, я все равно не знала, что делать с полуразвалившейся хибарой. Продать ее в таком состоянии не получится, а заниматься ремонтом некогда – впереди ЕГЭ и вступительные испытания в МГУ. Пусть забирает.

      – Знаешь, о чем я подумала? –