– Вообще-то, кое в чем ты прав. Этому изобретательному Энди Дюфрейну, ни в коем случае нельзя дать убежать. У него явный прогресс. Устроим-ка мы ему камеру, похлеще, чем в Шоушенке. Да и другу его тоже надо…
Профессор и Ботаник отходят от клеток, и сурикаты их больше не слышат.
– Опять нам козни придумывают.
– Толстый, а что такое ЮАР?
Толстый пожал плечами.
Побег
На месте клетки Суриката теперь поставили большой аквариум. Сидит Сурикат в аквариуме, горестно подперев щеку, смотрит на гладкие стеклянные стены с недоумением. А на клетке Толстого сверху пустая клетка стоит. Ботаник принес игрушечные качели в виде пирамиды, поставил их в клетку к Сурикату. Толстяк беспокойно в своей клетке заметался.
– Не ведись на эту подставу, брат. Он спровоцировать тебя хочет на какое-нибудь несурикатское поведение.
Сурикат кивнул. Ботаник заметил кивок и повернулся к Толстому.
– Что? Боишься, что твой товарищ себя выдаст? Правильно боишься.
Постоял, пристально глядя на Суриката, а тот только почесал за ухом, как бы и не заметив нововведения в своей клетке.
– Игнорируешь, значит? Ну-ну.
Кинул огрызок в аквариум, где уже с дюжину таких валялось, и ушел. Сурикат подбежал к качелям, раскачался, прыгнул с качелей, как можно выше, пытаясь перепрыгнуть стенку аквариума. Но, не тут-то было, качельки маленькие и Сурикат только больно ударился о стекло.
– Центробежная сила, сила тяжести, ускорение… – Толстый что-то прикидывает в уме. – Друг, может, попробовать их развернуть градусов на тридцать.
Сурикат, тяжело дыша, замахал руками, пытаясь угадать траектории своего возможного полета.
– Не поможет. Кинетической энергии не хватает! Этот живодер Ботаник все рассчитал! Все возможные траектории прыжка идут ниже стенок. Вот если бы на них можно было сделать «солнышко»!
Сурикат попытался оторвать железки, которые не позволяют качелям делать «солнышко».
– Нет, тут он паяльником поработал, хитрый черт!
А в это время Ботаник и Олеся, прячась за рядом клеток, наблюдали за действиями сурикатов. У Олеси – большие глаза, она даже носом перестала хлюпать.
– Видишь, пайку обнаружил… Ты представляешь, какие у него мозги?! Это же открытие мирового значения. Жаль, профессор на симпозиум уехал. Зато ты первая, кто знает…
– Значит, он теперь такой же, как мы? – дрожащим голосом уточнила Олеся.
– Ну, в каком-то смысле…
– То есть, думает и чувствует… – Настаивала девушка.
– Ну, насчет чувствует, я сомневаюсь. Вот я, действительно…
И смутился, покраснел. Олеся не заметила его смущения.
– А я не сомневаюсь, что чувствует! – заволновалась она еще больше. – Ведь вон как он из клетки рвется, на свободу хочет! Столько раз сбегал.