Корабли адмирала наконец достигли суши, оказавшейся берегом одного из многих островов у северо-восточного побережья Кубы, который получил имя Сан-Сальвадор в честь Спасителя. Что это был за остров, точно сказать невозможно. Все, что мы знаем, – это то, что его жители, которых Колумб описывал как «нагих людей», называли его словом, которое по звучанию было похоже на «Гуанахани»[63]. Мы также не знаем наверняка, что за острова генуэзец обнаружил в последующие дни, назвав их – с безупречной расстановкой приоритетов – Санта-Мария-де-ла-Консепсьон в честь Богоматери и Изабелла в честь своей покровительницы, королевы Кастилии[64]. Но нет никаких сомнений, что огромный массив суши, который он обнаружил 24 октября и на первых порах соотнес с Сипанго, а в конечном итоге назвал Фернандиной в честь другого своего покровителя, Фердинанда Арагонского, на самом деле был Кубой. Когда довольно быстро стало понятно, что то, что он там увидел, не совпадает с описаниями Cипанго, которые он читал, Колумб оптимистично убедил себя, что на самом деле достиг азиатского материка, «Катая», и даже отправил посольство с переводчиком, знающим «халдейский язык», чтобы искать двор великого хана[65].
Наконец, 20 ноября, через несколько дней после того, как посольство вернулось ни с чем, все сильнее падавший духом Пинсон отплыл – без разрешения Колумба и к его большому раздражению – на поиски золота. Три дня спустя Колумб, не менее раздосадованный осознанием того, что эта новая земля – не Катай, начал дожидаться попутного ветра, чтобы уйти с Кубы. Наконец 5 декабря погода переменилась. Внезапно – и, как оказалось, чрезвычайно удачно – сменивший направление ветер отнес его к острову под названием Гаити, или «гористая земля». Адмирал переименовал его в Ла-Эспаньолу (La Española, «Испанская»), или просто Эспаньолу (Hispaniola) в латинизированном варианте. Его разочарование от того, что новый остров опять-таки не был похож на Сипанго,