Мама Никиты, скучающая по культуре и театрам, снова была рядом с чем-то восхитительным, на расстоянии вытянутой руки. Ей хотелось подойти к покрасневшей и пожившей певице и поклониться ей от души. Подарить цветы и выразить свое восхищение.
Это был какой-то потрясающий и невероятный вечер. Элеонора, которая надела на себя маску превосходства над простыми людьми, которых она не знала, вдруг сняла ее с себя, и стала живой и теплой.
И первая подошла и обняла бабушку Урсулы.
– Ну, будет, – говорила смущающаяся пожилая женщина. – Не люблю этих лобызаний.
Но видно было, что ей приятно снова быть на сцене и получать овации.
А потом она своим грудным голосом говорила Элеоноре, когда они вместе выходили на террасу покурить:
– Первую любовь нельзя убивать. Никакой магией. Станешь своему дитю врагом. И грех это. Господи, прости нас всех и сохрани.
Элеонора вздрагивала от этих слов и трезвела, хотя выпила в этот вечер больше вина, чем обычно. Вино было с приятным послевкусием уходящей осени. Но снимало тревогу.
И море не шумело так опасно, как раньше. И снова хотелось слушать это приятное меццо-сопрано. И тонуть в чем-то прекрасном и удивительном.
Талант – это Божий дар. И не важно, в чем он проявляется. В умении петь или подавать на стол отменного гуся или радовать своим присутствием окружающих.
12. Как рождаются стервы
Злата собиралась ехать в монастырь, но вздрогнула от звонка в дверь, выругавшись по пути на курьеров, которые всегда приходят не вовремя. Или на соседей, которым вечно что-то надо.
Но в пороге стоял не курьер и не назойливая соседка, а молодая женщина, которая держала в руках сверток.
Злата от неожиданности остолбенела и произнесла:
– Вы ошиблись, наш номер дома без буквы, а это следующий.
– Я – Таня. – Произнесла сухо и почти печально незнакомка.
– Вы, ты....– промямлила Злата. – Сестра…Ой…То есть дочь Алексея....Людмиловича?
– Да. – Тихо ответила Таня. – Это вам.
Она протянула сверток.
– Проходи…те..– Замялась Злата, ощупывая подарок.
– Кольцо и письма отца. – Произнесла, откашлявшись, его дочь.
И Злата покраснела, вспомнив, как утонул Алексей.
– Я не буду вас ни в чем обвинять. Это бесполезно. – Как будто спешила опередить ее молодая женщина, очень похожая на погибшего полковника. Такая же бледная и белесая, как будто стертая ластиком.
– А я и не виновата ни в чем. – Соврала Злата. И подумав, немного, добавила, показывая на свой живот. – Мне нервничать нельзя.
– Это ребенок отца? – Почему-то стала уточнять Таня.
– Да. – Опять соврала Злата, которая не была в этом уверена.
Чтобы отвлечься от темы, она провела на кухню свою гостью, предложив ей чаю.
– Вы меня извините, но мне нужно ехать. – Хотела отмазаться от неприятного визита сестра.
– Я