В оглушающей тишине ослепительно белой палаты мне подали согласие на прекращение терапии. Спросили, согласен ли я на остановку мер по поддержанию жизни пациентки. Я ответил: «Да», – и приложил палец к считывателю в качестве подтверждения. Из тела матери, которая так и не пришла и уже больше никогда не придет в себя, вывели наномашины, и она быстро скончалась.
Впрочем, правда ли она умерла тогда? Разве она не умерла еще до того, как я вынес последнее решение?
Где заканчивается жизнь и начинается смерть? Чем дальше в своих изысканиях заходит медицина, тем больше размывается эта граница. Но человечество за последние полвека научилось закрывать глаза и зажимать уши, откладывая решение этого вопроса, как и многих других, на потом. Правда, как и со множеством других явлений человеческой жизни, этот вопрос остается только понять и принять.
Так или иначе, затем мать бальзамировали и аккуратно переложили в гроб. Бальзамирование предписано законом Вашингтона. На этой стадии, понятное дело, человек уже точно мертв.
Так что, получается, на данный момент последняя смерть на моих руках – смерть матери.
– Капитан Шеперд… Капитан Шеперд! – позвали меня, и я проснулся.
Видимо, уснул за чтением материалов. Рефлекторно провел ладонью по лицу, потому что во время визитов в страну мертвых часто потом просыпаюсь с мокрыми щеками. Обрадовался, что провожатый, который пришел меня разбудить, не увидел, как я плачу во сне.
– Просыпайтесь, сбрасываем вас через пятнадцать минут, – объявил он и вышел.
Он не шутил: в последнее время для проникновения на вражескую территорию затяжные прыжки с поздним раскрытием парашюта ушли в прошлое, и вместо них по возможности использовали неуловимые для радаров коконы вторжения – высокоскоростные капсулы. Механизмы, похожие на гигантские шариковые ручки с матово черным корпусом, плотными рядами гнездились в грузовом отсеке, и их тщательно осматривали наши снабженцы. Оглядевшись, я заметил, что коллеги уже вовсю деловито снуют по грузовому отсеку нашей плоской «летающей водоросли».
– Ты, конечно, даешь: уснул на таком корыте! – рассмеялся, подходя ко мне, Уильямс. – Ты хоть в курсе, как нас только что тряхнуло в зоне турбулентности?
– Нет, – ответил я, и Уильямс расхохотался, не веря своим ушам:
– Патологическая нечувствительность! Надеюсь, тебе весело заниматься сексом.
На военных судах, в отличие от гражданских, никто не требует комфорта. Скорее всего, стало значительно лучше, чем в прошлом веке, но специфика военных такова, что практичность всегда превалирует над удобством. А «летающую водоросль» вообще спроектировали плоской кляксой, чтобы минимизировать свечение на радарах. Она слабо приспособлена для полета, так что управляют ей, поддерживая контроль высоты, точнейшие программы, которые отслеживают показатели до последнего знака после запятой.