Я и не сразу понял, что она назвала имя. Подумалось, что слово вырвалось откуда-то из Южной Америки – а-я-ма-я. Или даже не слово, а индейское заклинание. Тем временем, её пальцы коснулись кольца, вставленного в пасть грустной потёртой бронзовой собаки. Я услышал, как кольцо легонько звякнуло. А потом дверь отворилась.
Сразу повеяло запахами. То накатывали сладковатые волны, то щипало ноздри нечто жгучее, а после щекотало что-то невообразимое с кислинкой. Ароматы сплетались невидимыми течениями. Иногда я чуял нечто знакомое, пойманное на кухне, когда готовила мама. Вот, например, запах корицы. Тот самый, что дал название магазину.
Сделав несколько шагов по скрипучим ступеням, я тоже оказался внутри и догнал Майю, остановившуюся за порогом.
– Запах гвоздики, – раздался её шёпот. – А вот паприка… – она сделала шаг в сторону. – И с ней смешивается розмарин.
Я привыкал к обстановке, схожей с купеческой лавкой из древних фильмов. Хотя нет… Всё вокруг больше напоминало музейную аптеку. Шкафы шоколадного цвета со стеклянными дверцами, а внутри банки и склянки с крышечками, увенчанными шариками. Рядом со мной на потемневших досках стены белел график-паутинка, подсказывающий соотношение ароматов: кислый, смолистый, свежий, жгучий и ещё какие-то. Сверху мелом значилось: «Чаат-масала. Анализ ароматов».
– Что за Чаат-масала такая? – мне это слово представлялось невысоким раскидистым деревцем с длинными узкими листами, среди которых ярко горели прозрачные красные ягоды с золотистыми семенами.
Оказывается, Майя не знала, что такое «чаат-масала» и где её используют.
Раньше я думал, что в таких магазинчиках повстречаешь разве что скучающих полусонных продавцов. Но тут оказалось на удивление многолюдно. Мужчина в длинном серебристом плаще, из-под которого выступали носки начищенных ботинок с латунными пряжками, рассматривал бутыльки и банки, закрытые маслянистой коричневой бумагой, перетянутой чёрной бечевой, на конце которой висели жёлтые этикетки с фиолетовыми чернильными надписями. За прозрачным голубовато-ледянистым стеклом виднелись сухие травы бледно-зелёного цвета, сморщенные, высохшие плоды, разноцветные порошки, обломки, схожие с лимонными и апельсиновыми корками, бурые палочки непонятного предназначения, диковинные звёздочки, покрытые блёстками.
В розовом платье под смешной зелёной шляпой с белым бантом замерла дама, которая в компании с высоким и тощим старичком, изредка подкручивавшим пальцем тощую бородку, рылись в коробе. В четыре руки они доставали похрустывающие бумажные пакеты с цветастыми наклейками. Рядом топтался светловолосый юноша. Его фирменный фартук с вышитыми палочками корицы намекал, что перед нами один из здешних работников.
– Кофе с запахом хвои, – комментировал он пакеты, вытащенные парой. – Очень свежий аромат. Хотите покрепче? – рекомендации сыпались одна за другой. – Тогда попробуйте вот этот.
Над соседней витриной