Наталья Сергеевна посмотрела на него с внезапно вспыхнувшей неприязнью, даже с некоторой враждебностью, как больной на хирурга перед мучительной перевязкой. Но все же рассказала и с большим хладнокровием, без единой слезинки в блестящих глазах.
– Никогда не забуду, как эта девочка лежала обмякшая в моих руках, и я думала, что она больше никогда… извините. Я просто не хочу это пережить во второй раз, понимаете?
– Что ж тут не понять, – спокойно отозвался Иван Петрович, кладя на колени папку и доставая оттуда чистый лист бумаги, – никому не нравится смотреть, как сгорают заживо люди. Теперь расскажите мне немного о себе.
– Это еще зачем?
– Тогда я пойму, стоит ли мне заняться вашими проблемами. Пожар на Дмитровке мог быть простой случайностью, как вы говорите – «совпадением», в вашей биографии. И тогда вы нальете мне кофе, мы немного поговорим о погоде и расстанемся. Но если – нет, то ваш страх попасть еще раз в подобную ситуацию оправдан, и мы с вами начнем работать, чтобы она никогда больше не повторилась.
Наталья Сергеевна, наконец, соизволила присесть, но в значительном отдалении, на одно из кресел с высокой прямой спинкой, стоящих у окна. Иван Петрович заметил, что она несколько раз бросила быстрый настороженный взгляд в сторону спальни.
«Я не спросил, с кем она проживает, – подумал детектив. – Впрочем, мне какое дело! Я здесь строго по работе». И внушительно приказал себе: «И отведи, пожалуйста, взгляд от пары изумительно хороших ножек. Отвлекаешься. Дома у тебя есть ножки не хуже».
Снегирева неохотно, иногда останавливаясь, начала рассказывать о себе с таким видом, будто Шмыга вынудил ее это делать под пистолетом. После окончания Московского педагогического института вышла замуж за сорокалетнего дипломата, работавшего советником посольства России в Канаде. Спустя два года овдовела. Покойный оставил в наследство трехкомнатную квартиру на Королева, приличный счет в банке. Три года жила «в свое удовольствие». Затем наскучило, пыталась заняться бизнесом, открыла дамскую парикмахерскую, но ничего не разумея в коммерции, завалила дела, и оставила эту затею. Работала в крупном агентстве по недвижимости, дистрибьютором нескольких западных журналов – по нашему, распространяла по друзьям и знакомым. И это занятие ей надоело, и только «чтобы совсем не сойти с ума от безделья» в настоящее время занималась переводами для нескольких женских изданий.
– Прекрасная жизнь! – воскликнул Иван Петрович, хотя так не думал. – Многие могли бы вам позавидовать – не надо напрягаться в поисках хлеба насущного. Что же вас не устраивает?
– Завидовать особо нечему, – сказала Наталья Сергеевна, и горечь тронула уголок ее крепко сжатых губ. – Ни мужа, ни детей, ни профессии…
– Ну, это дело наживное, – легко воскликнул детектив.
– Вы думаете?
– Для такой красивой женщины, как