Птицы, будто движимые единым порывом убивать, чёрными пулями спикировали вниз. Артём сам не заметил, как ноги понесли его к машине. Он запрыгнул на переднее сиденье и захлопнул дверь за собой за секунду до того, как первая из ворон врезалась в стекло и сползла вниз, а остальные, поняв, что жертва вне их досягаемости, вновь набрали высоту.
Пернатые твари уселись на линиях электропередач как зловещие горгульи, будто надеясь, что Смирнову хватит глупости высунуть нос наружу.
– И часто у вас тут такое бывает? – чернявый мужичок за рулём, казалось, выпал в осадок не меньше его пассажира.
– Не знаю, – только и выдавил Тёма, – поехали.
Монотонные пейзажи Каширского района сейчас скорее успокаивали, а вот окраина города навевала тоску.
– Приехали, – водитель остановился у одной из обшарпанных пятиэтажек.
Парень полез в карман за деньгами и вдруг остановился, увидев на левом боку коричневую кляксу размером с мелкую монетку.
“Ворона, чтоль, обделать успела?” – мелькнуло в голове. Но пятно оказалось сухим.
– Спасибо, – Смирнов сунул таксисту пятьсот рублей. Тот кивнул и, едва хлопнула дверь, дал по газам.
“Так, первый подъезд,” – Артём сделал несколько шагов к хрущёвке и тут подскочил так, будто над его ухом взорвалась петарда. За его спиной раздался грохот, лязг и забористые матюки.
Он оглянулся – его недавний шофёр, не проехав и двадцати метров, вписался кому-то в бок на следующем же перекрёстке. Серьёзных пострадавших с виду не было, но водители уже выходили разбираться. Его это, конечно, не касается, подумал Тёма, но такими темпами он начнёт шарахаться от каждого шороха.
Подойдя к домофону, он ввёл сказанный Голицыным код и поднялся на третий этаж, стараясь не дышать, а если и дышать, то ртом. Звонок в шестую квартиру был ожидаемо выжжен сигаретой, но исправно зашёлся пронзительной трелью.
Из-за двери пахнуло перегаром, табаком и нестиранным бельём. За порогом стоял оплывший мужик лет шестидесяти в очках с роговой оправой, с залысинами на седой голове и пожелтевшими от никотина усами.
– Артём? – перед интервью Голицын, похоже, опрокинул для храбрости ещё пару-тройку по пятьдесят.
– Здравствуйте, – Тёма неуверенно протянул хозяину руку.
– Пётр Васильич, – тот ответил. Ладонь мужика была рыхлой и потной. – Проходи, разувайся. Ща тапки какие найду.
Тапки по виду годились молодому человеку в отцы, но пол пугал его ещё больше. Хозяин жестом позвал его на закопчённую кухню, указал на табуретку и сел напротив.
– Ну, показывай, – Голицын облокотился на стол обрюзгшими локтями и закурил.
Парень робко достал свёрток и развернул его на столе. В свете тусклой люстры латунь подстаканника блестела каким-то болезненным, желтушным светом.
– Да, он самый, зараза, – перед Петром Васильевичем