Это была толстая длинная деревянная доска с раздвоением внизу – ногами, на которые были надеты металлические наконечники. Название вроде на «с»… С… се… со…
– Ну что встал! Соху в руки – и поехали!
Точно! Соха!
Ванька начал вспахивать, а я внимательно изучил его действия и приступил к работе сам. Сидеть без дела я не собирался точно, раз уж оказался в прошлом, на чужом месте, будь добр – трудись.
Первые пять минут было легко, я умело подрезал сошниками землю, что важно – горизонтально!
Но потом, когда по второму разу я рассекал пласты земли, начался ужас… Спина спустя время решила включить самую высокую болевую напряжённость, что почему-то сказалось на лёгких, и я стал тяжелее дышать, или это была очередная психосоматика.
Пахать сохой (овёс её б подрал!) было непросто: она то и дело выскакивала из земли. К тому же соху необходимо всё время держать на весу.
А Ивашке было, видимо, абсолютно всё равно, потому что, в отличие от меня, товарищ стал жаловаться на спину только спустя два часа на открытом солнце.
Время пролетело незаметно, я пытался поговорить с рыжиком, но сил не хватало даже на произнесение слога, не то что предложения. Василиса Егоровна (женщина, ранее накричавшая и облившая меня водой) принесла один раз кувшин с питьём, чтобы от жары не только внешней, но и внутренней нас не охватило обезвоживанием, а потом и более серьёзными последствиями.
Как только солнце зашло за горизонт, я упал на землю с тяжёлым вздохом и прикрыл веки.
Рядом послышался звонкий смех, который очень старательно пытались подавить.
– Да, дружище, не знал я, что ты такой хиляк, – в голосе чувствовались нотки иронии. – Раньше в два раза больше меня вспахивал, а сейчас даже половину поля не закончили. Ну ничего, завтра с новыми силами закончим вспашку, а на следующий день начнём бороздить.
Я резко открыл глаза, проморгался, посмотрел на Ваню и одними только мыслями выругался на всю почву и овёс, а крестьянину показал палец вверх, хотя я сомневаюсь, что он знает его значение.
***
В ветхий домик я вернулся почти без сил и сразу же завалился спать, не думая о том, что вообще со мной произошло за эти часы. А произошло ну очень много странного. Но из упомянутого ранее следует сделать вывод, что этим вопросом я занялся следующим утром.
Точнее, как занялся… попытался… потому что Василиса Егоровна и Ивашка ровно в шесть утра по петушиному будильнику отправили меня на поля, о которых, наверное, своим ученикам я буду рассказывать с особой, «безмерной» любовью.
– Итак! Всю эту оставшуюся половину овса мы должны вспахать до заката и даже постараться начать бороздить, – вовсю улыбался рыжик. – За работу, Тиан!
– Такое ощущение, что я один тут самый вялый… – произнёс зевая. – Хотя странно, уже привык за годы университета просыпаться в такую рань.
– Чего?