Во-вторых, если нас когда-нибудь выпустят из тюрьмы, мы никогда не будем лезть на руководящие посты в государстве. Мы видели, как власть может испортить человека. Мы считали, что сражаемся не за власть, а за справедливость. Позже эта договорённость стала для меня жизненным принципом. До сегодняшнего дня я упорно отказывался возглавлять какую бы то ни было политическую организацию, но никогда не отказывал в хорошем совете. Поиск правды важнее поиска власти, так я считаю. Тхэквондо как боевое искусство – прекрасный способ реализации собственной силы и уверенности в себе. Это путь правды. Потому что если ты идёшь по пути тхэквондо, ты открыто и честно смотришь на свои успехи и поражения, не лжёшь самому себе…
Итак, начался суд. Нас завели в зал заседаний, выстроили в ряд перед креслом судьи. Судья находился на возвышении, по обе стороны от него стояли японские офицеры – лица суровые, в руках армейские японские мечи. Зал забит охраной.
Слово взял прокурор:
– Обвиняемые по этому делу солдаты Великой Японской империи забыли о своём почётном звании. Они готовили заговор с целью свержения правительства. К счастью, преданные своему делу военные полицейские предотвратили мятеж. Мотивы преступления чрезвычайно серьёзны, преступники не заслуживают нашего сочувствия…
Прокурор зачитывал обвинение больше часа. Затем судья предоставил нам возможность высказаться. В ответной речи мы критиковали японскую дискриминацию по отношению к Корее и настаивали на правомерности восстания. Пак Сунн Ква особо подчеркнул противозаконность правления Японии на территории Кореи. Мало того, он требовал извинений от японской стороны!
По итогу нас приговорили к разным срокам каторжных работ. Пак Сунн Ква, например, получил тринадцать лет каторги. Ким Ван Йонг после своей речи получил девять лет, а я – восемь. Других корейских студентов приговорили к срокам от одного до пяти лет. Несмотря на суровый приговор, мы покидали зал суда в приподнятом настроении – всё-таки не смертная казнь! Это бесило японских военных.
– Корейские ублюдки! – шипели нам вслед.
Нам было всё равно. Все понимали: Японской империи недолго осталось. Мы предсказывали конец не позднее октября 1945-го. Мы были молоды и не осознавали серьёзность и длительность сроков, которые получили – все наши эмоции перекрывала радость спасения.
Наше дело широко освещалось прессой. Газеты пестрили заголовками «Дело корейских студентов»: некоторые пытались раскрыть мотивы нашего поступка, некоторые освещали детали восстания, но никто не пытался вникнуть в суть и разобраться в последствиях.
***
После приговора нас перевезли в тюрьму Пхеньяна. И знаете, мы обрадовались. Во-первых, пхеньянская тюрьма больше, а во-вторых, надзирателями служили корейцы: предполагалось, что обращение будет помягче. Относительно второго пункта мы ошиблись. Корейские надзиратели оказались в сто раз хуже японских