– Из своих волос.
– Вот это мощно! – еще больше поразился я.
– Элифалиэль, мы тобой!
– Восхищены! – воскликнули сестры.
Качая головой, я закрепил один конец веревки (если честно, трогать ее руками не очень хотелось), а другой сбросил обратно.
– Выбирайся, бедолага! – позвал я. – Вынужден признать, что ты почти спас себя сам.
Но эльф почему-то перестал отзываться. И веревка не дергалась.
– Он что, уснул? – спросил я.
Сестры одинаково заломили руки.
– Бедняжка лишился!
– Чувств! Он обезвожен!
– И еще он обесволошен, судя по всему, – проворчал я. – Есть такое слово?
Игнорируя мою попытку взбодрить ситуацию, близняшки расстелили на земле плед и уютно на нем расположились – не хватало только корзинки для пикника.
– Что делать будем? – спросил я.
– Почему-то ты путаешь единственное.
– Число со множественным. Это.
– Не совсем грамотно.
– А нафига я вас вообще звал? Я ожидал какой-нибудь помощи.
– Ты говоришь.
– Обидные вещи. Разве мы?
– Не помогаем?
– Это чем же? – спросил я.
– Пока ты стоишь и жуешь.
– Сопли, мы придумали, что.
– Нужно делать.
– Интересно, что же? – не скрывая иронии, я заломил бровь, справедливо считая этот жест неотразимым.
– Принеси корзинку.
– Для пикника, – невозмутимо отвечали сестры.
– Что, блин?
– А тогда расскажем, что.
– Нужно делать. Да, и.
– Фонарик найди где-нибудь, он.
– Пригодится.
– Фонарик, – сказал я. – Черт бы вас побрал!
Делать нечего, пришлось сходить.
Когда я вернулся, то с удивлением обнаружил, что многострадальный эльф уже благополучно извлечен на поверхность и лежит на покрывале между сестрами с глупым, изможденным, но счастливым видом.
– Да ну нафиг! – заорал я.
– Тебе повезло, – сказала Вера, – он.
– Сам выполз, – сказала Люба. – А мы собирались предложить спуститься тебе. И поверь.
– Выбор у тебя был невелик.
– Мне кажется, – покачал я головой, – или действительно день как-то с утра не задался?
– А разве у тебя?
– Не все дни такие?
Замечание неожиданно настроило меня на философский лад, и почему-то сделалось грустно.
– Кто сказал, что жизнь – это легкая прогулка? – вздохнул я.
Я посмотрел на бесчувственного эльфа. Если не брать в расчет его изможденный, но счастливый вид, выглядел он в принципе как обычно, разве что его шорты, курточка и даже гольфы на худых ногах были изрядно перепачканы, и это, надо признать, было для Элифалиэля довольно нетипично. Об отсутствии или наличии волос я не мог судить, потому что на голову эльфа с острыми чертами лица был нахлобучен пробковый шлем, сползший козырьком до самых смеженных век.
– Давно он в отрубе? – спросил я.
– Мы