– Звучит невероятно. Мне нравится. Все такие дружелюбные.
– Большинство – да.
Она снова предупреждает меня взглядом черных глаз, кивает и идет за кофейником. Пока она несет кофе, я беру вилкой еще кусочек и его смакую.
– Мне хочется узнать о работах твоей мамы. Ты говоришь, она была художницей?
– Да. Иногда она преподавала в художественном колледже в Лондоне, но она была хорошо известна среди художников. Линдси Кинлок.
Я достаю уже помятый листок.
– Я пытаюсь найти одну картину, которую она нарисовала в Метони.
Кристина широко раскрывает глаза и ахает, прикрыв рот рукой.
– Твоя мать – невероятная художница. Конечно, я о ней наслышана. Стиль прекрасный, такой выразительный. Тут не ошибешься. Может, я видела это раньше, в галерее в Каламате… или Афинах. Мне почему-то знакома эта работа.
Мое сердце замирает в предвкушении, и внезапно задача кажется менее бессмысленной и выполнимой.
– Вы видели ее в Метони? А человека не знаете?
Она водит глазами по картине и слегка хмурится. Возвращая фотографию, она задумчиво поджимает губы.
– Может, всплывет в памяти. Не помню, где я ее видела? Здесь. Все может быть. А может, и нет. Но этот человек… Я не вижу, кто это, только тень. Извини.
В это мгновение тайна испаряется и уплывает прочь. Мы продолжаем болтать за чашкой кофе о маминой карьере, о работе Кристины, которая, по ее утверждению, всего лишь хобби. Она приглашает меня как-нибудь заглянуть к ней в студию, и я с радостью соглашаюсь. Меня заинтриговала история Тео. Чем он так опасен? Почему Кристина меня предостерегает? Я бы рада увидеть его на вечеринке, только зачем – у него есть Селена. К тому же я сюда приехала за исцелением, а не за свежими ранами.
Когда солнце садится, разбрасывая по воде разноцветное пожелание «спокойной ночи», кукарекает петух. Он периодически кукарекает и днем.
Еще одна забавная примета волшебного места. Весь день я читаю исторический роман, лежа на диване и положив ногу на подушку. Нога болит меньше, и, к счастью, признаков инфекции нет. Я продолжаю делать ванночки и наношу лосьон, который дал мне Тео.
Ветер убаюкивает, задувая шторы в открытые балконные двери, а морской воздух расслабляет. Еще один день потерян для поисков, нога не дает ничего делать, кроме отправки электронных писем в греческие художественные галереи. Многие письма возвращаются непрочитанными.
Я вспоминаю письмо от Роберта. Его сообщения продолжают приходить с неослабевающей настойчивостью с разных адресов. Он не успокаивается. Стараюсь его не бояться. Но он отказывается признать, что между нами все было кончено еще полгода назад. Я в отчаянии вздыхаю.
В мае прошлого года я забеременела, вспышки гнева Роберта почти сошли на нет. Я вновь увидела любящего человека, с которым когда-то познакомилась. Детей мы не планировали, произошедшее стало шоком для нас обоих.
Я пошла к врачам, заподозрив неладное, когда нарушился цикл и открылось