– Нет, ты подумай! Какая жаба бессовестная!
Девчонки как проснулись и сразу закричали громко и одинаково. На самом деле, кричать они не любили, но сейчас, как пошли волны по тёмному кофе, всё вокруг будто взорвалось от сердитости, и волны, казалось, прямо по кофику ходят взад-вперёд и плюхаются. Если бы кто со стороны смотрел – мог бы подумать, что Эли и Лю̀си на табуретах качаются и брови хмурят, чтоб покрепче друг с другом поссориться. Но они, конечно, только на великана сердились, у них даже руки чесались – так хотелось дать ему по башке чугунной сковородой.
– Невероятно! Дар. Не-веро-ятно!
– Да нет, ты вспомни, как он её! Что он её?!
– Да ты сама вспомни!
– И вообще!
– А послушай, она!
– И такая красивая!
– И такая несчастная!
– Я бы его за это!
– Просто п-придушила!!!!
– А я бы его за это!
– Просто р-растерзала!!!!!
«Ррррры!!!» Девчонки уже р-разобрать не могли: то ли кричат они сердитые слова, то ли р-рычат. Руки у них держали горячие чашечки, хотя им больше хотелось мелькать и крутиться. А рычащие слова вместе с волнами носились по кофе и кофику, и будь у них сил побольше – ох, несдобровать бы простой посуде и расписным тарелкам, что висели на стенах для красоты. Но силы хватало только, чтобы всё вокруг дребезжало и подпрыгивало, и снова дребезжало, и снова подпрыгивало.
Сердитые волны в кофике стали большущими, огромными. Кукушка, что полчаса готовилась прокуковать семь раз подряд, выглянула и опять спряталась, все свои «ку-ку» проглотила. А девчонки не успели коленки отвести, как весь кофе из чашек на них вылился – огромными горячими волнами. Ну, не весь, в каждой чашечке осталась пара глотков. Но, главное, крик оборвался, будто его оборвали. От горячего кофе на коленках стало тихо, в кофик снова забралась полная тишина.
«Господи-боже-ж-ты-мой!» – прошептала Лю̀си, и Эли прошептала, других слов у них не нашлось. Но от тихого шёпота они вдруг поняли – им вдруг стало ясно, что кроме обиды есть вещи похуже. Что бог бы с ним, с этим лупоглазым великаном! Или даже чёрт бы с ним. Пусть он нахамил, нагрубил, столько славных вещей поломал и каменные плиты поцарапал. Всё это гадость обидная, но он же, такая жаба, красавицу под землю утащил! Прекрасную пленницу. Утащил, как соломенный тюфяк! Как старую куклу! Вот это – да, гадость! Ог-ром-но-про-тив-на-я-нес-тер-пи-мая! Вот какая.
– А тебе не показалось, что она у нас помощи просила? – Эли уже по-другому, с вопросом, нахмурила брови.
– Конечно, показалось! – Лю̀си даже не задумалась, хотя, если честно, никакого знака от пленницы не видела и не помнила.
Девчонки ещё раз внимательно посмотрели друг на друга и хором перешли на новый крик:
– Вот, жаба! Ну не-ет, этого я ему точно не прощу, ни за что!
Это у них бывало часто. Очень часто маленькие хозяйки вместе начинали говорить совершенно одинаковые слова, что всегда получалось смешно. И они