XVI
И зимою-то от ресторана «дурно пахло». Что же касается летнего сезона, городовые Петергофского управления, внушающие своими кулаками почтение самым разнузданным дебоширам, мрачнели, когда возле злачного места предстояло им дежурство: а все из-за того, что офицерам разбросанных по Петергофу полков, которым во время лагерей категорически запрещалось посещение столицы, ничего не оставалось, как приносить местному Le Train Bleu вполне ожидаемую дань. Каждый вечер медные голоса труб, играя зарю в полях за городом, возвещали улан, драгун и конногренадер о долгожданном отдыхе, и «Трувель» заполнялся кавалеристами; начинал звенеть буфет; вино доставляли из ледника целыми ящиками. В то время как корнеты и поручики угощали на террасе дешевых кокоток, капитанов и подполковников с их более дорогими дамами скрывали от любопытствующих кабинетные занавески. После десяти вечера то здесь, то там между столами принимались вспыхивать искры, а после двенадцати дебоши делались столь обычным делом, что полицейские не успевали заполнять протоколы.
По составленным в ту ночь показаниям следовало: капитан, командир уланского эскадрона барон Крейг, недавно связавший себя узами Гименея с дочерью банкира Гирса и отдыхающий с избранницей в одном из кабинетов, отпустил ее в дамскую комнату. Раздавшиеся затем из уборной крики перекрыли даже хлопки и хохот, которыми компания, возглавляемая драгунским поручиком Радзивиловичем, приветствовала очередное «Мадам Клико». Радзивилович первым и бросился к двери; с нескольких ударов удалось ее выломать. Следом за ним в проеме показалось трое улан: ворвавшиеся обнаружили в комнате капитаншу, которая прикрывала руками обнаженную грудь. Взглядом баронесса показала на распахнутое окно. Несмотря на то, что полиция топталась рядом с «Трувелем», задержать дерзкого татя не удалось. Два урядника, обежав здание, разглядели вдали проспекта удаляющуюся пролетку. Извозчик еще одной колымаги, поджидающий возле ресторана клиентов, сказал, что к его товарищу только что запрыгнул господин в плаще. Перепуганный выхваченными из кобур револьверами, он послушно огрел вожжами уснувшую лошадку, и началась погоня. Возле Свято-Троицкого кладбища преследователи обнаружили первый экипаж: лицо его хозяина оказалось под цвет выкрашенного серой краской кладбищенского забора. Схваченный за шиворот бедняга только и смог, что мычать, тыча пальцем в сторону ограды. С некоторым усилием урядники перемахнули ее, но, как следовало ожидать, их рвение оказалось бессмысленным.