– Тетя, я хочу все знать – повторила я.
– Большего я не знаю. Хамар никогда не рассказывал о том, где отсутствовал несколько лет, и что ему пришлось пережить, чтобы стать легендой при жизни.
Мы с Алдорой умолкли.
– Хольс, наш славный мальчик. Он был чудесным человеком, я его очень любила. Пусть примет его Отрома в своем царстве и подарит ему самый лучший дворец, ― тетя поцеловала указательный и средний пальцы правой руки и прикоснулась ими сначала к правому, затем к левому глазу. Знак скорби, сожаления и смерти.
Алдора ушла и пообещала вернуться с отваром.
Я легла на подушку и уставилась в потолок. Я тосковала по Хольсу, внутри все кричало, но даже слезинки из глаз выдавить не получилось. Голова шла кругом от того, что я узнала о кольце. Мой друг, скорее всего, пострадал из-за этого божественного артефакта.
Через несколько минут дверь комнаты открылась и вошла Иби. Она выглядела еще более разбитой, чем была до этого.
– Что он сделал? – сурово спросила я.
– Ничего, абсолютно, – безэмоционально ответила она.
– Глупо спрашивать, что с тобой. Мы обе потеряли друга, но я вижу, что что-то произошло еще.
Сестра села на кровать и подогнула под себя ноги.
– Я просто в каком-то ступоре. Я все еще не могу поверить, что Хольса больше нет. И странное поведение мамы. Я пошла за Тэктосом, извинилась перед ним, сказала, что мы все на нервах из-за произошедшего и мама переживает за тебя. Он ответил, что у нее есть на то причины, а когда я потянулась, чтобы поцеловать его, он остановил меня. Сказал, что все, что было между нами – ошибка и он надеется, что больше никогда меня не увидит.
Я уже подскочила с кровати, готовая догнать Тэктоса и сломать ему пару ребер.
– Клянусь Юалимом, я сейчас его догоню и вырву ему печень, как раз я в подходящем настроении.
– Нет, оставь его. Все это было очевидно, Лами, – сестра выдавила из себя улыбку. – Он же с самого начала говорил, что после праздника Урожая уедет. Обещаний никаких не было.
– У вас с ним что-то было?
– Нет. Только целовались. Давай сменим тему.
Я не стала больше ничего говорить сестре. Мои советы, типа: «Не расстраивайся», сейчас бы ей ничем не помогли. Единственный человек, который мог бы подобрать правильные слова и успокоить ее, лежал мертвый в своей мастерской.
Я посмотрела на свое запястье и только сейчас заметила, что порез, оставленный Тэктосом, все еще пересекал два из четырех лепестков клевера. Если он не затянулся сразу от мази тети, то уже никогда не затянется. Этот шрам останется со мной на всю жизнь. Не только на запястье, но и на сердце.
– Попрощалась? – сурово спросила тётя, войдя в комнату с двумя дымящимися кружками. Одну она передала мне в руки.
– Да. Почему ты была так груба? – спросила Иби.
– Поверь, он заслуживает этого!
– Он ничего плохого не сделал!
Да, только бросил тебя самым трусливым образом!
– Сделал, Иби, сделал! И не удивлюсь, если плохое он успел сделать и сегодня!
– Что,