Образ Николая Ростова тоже связан с природой. Вспомним эпизод (Том 2, часть четвертая, глава III) перед охотой, в котором автор передаёт настроение юного графа, чувствующего прилив сил: "15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движение, которое было в воздухе, было тихое движение сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито-мокро чернела и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо; пахло вянущим листом и собаками". "Хорош денек, а?" – произнес Николай.
А вот абсолютно другое настроение Николая на войне: тоска, подавленность, страх погибнуть в молодом возрасте (том 1, часть вторая, глава VIII): "Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего-то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце! Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ласково-глянцевито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо".
«Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность....".
Природа в восприятии Л. Толстого несёт в себе мир и жизнь. Она всегда противостоит ужасам войны. Автор подчеркивает, что природа играет роль высшей мудрости, являясь воплощением духовных ценностей. Она органично вливается в бытие «ищущих» героев автора, переплетаясь с их думами и тревогами, порой позволяя переосмыслить жизнь и иногда указывая нужный путь.
В романе-эпопее "Война и мир" Л. Толстой изобразил светское общество начала 19 века, знать, высшие чины.
Ядовитая ирония, открытое возмущение автора не щадит ни Анну Павловну Шерер, ни посетителей её салона, ни семейство Курагиных, Друбецких, Бергов (например, «любовное» объяснение Бориса Друбецкого и Жюли Курагиной или званый вечер Бергов), ни Александра I.
Персонажи «Войны и мира» делятся не на положительных и отрицательных, даже не на добрых и дурных, а на меняющихся и застывших. Придворная и светская среда критикуется в романе главным образом потому, что люди в этой среде живут как «призраки, отражения жизни» и потому неизменны. Всегда и во всём одинаково улыбается Элен. При первом