Все пили чай, а Саломанья все рассматривала аметист на руке.
– Дедушка Чудин, посмотрите, какой браслет с аметистом мне Чудоль подарил. Похож на волшебный! – Саломанья покрутила рукой, глядя, как свет играет в кристалле.
– Да, цвет аметиста загадочный, недаром маги и колдуны его во все времена любили, таинственные обряды с ним совершали, верили в его волшебную силу.
Ярофей перевел глаза на братьев-сейдов и вдруг задумчиво спросил:
– Какие у тебя глаза, Чазаль! А вот интересно, почему у тебя глаза голубые, а у дедушки Чудина и у Чудоля – зеленые?
Братья сейды переглянулись.
– Любознательный ты, Ярофей, – подмигнул домовому Чудоль.
– А то, работа такая! – хитро скосил глаза домовенок.
– Цвет глаз у сейдов – это особая история, – сказал Чудоль и словно задумался о чем-то.
– Расскажи, Чудоль! – Саломанья ощутила присутствие тайны.
– Хорошо, – улыбнулся Чудоль, слегка кивнув головой. – Когда мы только встретились с вами, я говорил: день, когда сейды нашли изумруды, был самым важным в нашей жизни. Их мы охраняли, ими восхищались. В Уральских горах изумруды редчайшей красоты. От этой изумрудной любви и глаза у нас стали зеленые, – сейд широко открыл глаза, игриво стал поворачивать головой, чтобы лучше было видно цвет его ярких изумрудных глаз.
Видя, что Чудоль дурачится, Ярофей тут же передразнил его:
– А у меня и без изумрудов глаза зеленые.
– Зеленые, но не изумрудные.
Ярофей согласно кивнул, а Чудоль продолжил:
– Так уж повелось в те времена, что не признавали сейды другие самоцветы. Но был среди них тот, который открыл для себя красоту другого камня. Заметили сейды, что изменился его характер: стал необычно веселым, даже легкомысленным. Ведь зеленоглазые сейды в основном – строгие и сдержанные, а этот молодой сейд стал другим. Вернулся он как-то вечером, и увидели сейды в его глазах голубой цвет. Они догадались, что вовсе не изумруды теперь владеют его сердцем. Пришлось ему во всем признаться. Чистый голубой топаз пленил душу юного хранителя изумрудов и окрасил его глаза в голубой цвет.
– Надо же! А почему так? – спросила девочка.
– Понимаешь, мы, сейды, знаем, что любить – значит уметь смотреть на мир глазами того, кого любишь, чувствовать его боль и радость, как свою. И топаз отвечал ему взаимностью.
– Что значит взаимностью? Влюбился в него, что ли? – хмыкнул домовой.
– А почему нет? Говорю же: камни живые!
В это время дедушка Чудин закашлялся, расплескал чай из кружки и строго взглянул на Чудоля.
– Дедушка, тебе помочь? – с тревогой спросил Чудоль.
– Ничего, все в порядке, – ответил старый сейд, но глаза его по-прежнему строго смотрели на внука.
– А что дальше было? – тихо спросил домовой, видя, что дедушка уже не кашляет.
Чудоль слегка вздохнул:
– Дальше? Времена тогда были другие. Не все сейды приняли увлечение