О настоящем нет нужды вспоминать, и гадать о нем тоже не нужно – им нужно жить. Жить сегодня, здесь и сейчас. Жить в настоящем мире. Только такой мир – прекрасен и сущ, и единственно верен! В этом мире ты берешь красивую, в соку, женщину одиннадцать раз за ночь, и в одиннадцатый раз – как в первый. Для этого, собственно, ночи и существуют.
А утро? Невозможно себе представить утро без кафе, без чашки ядреного кофе и круассана – горяченького, только из печи, пахнущего счастьем, детством, бессмертием, которое только в детстве нам и доступно…
И сидеть в этом кафе нужно обязательно с другом. А еще лучше – с женщиной. С хорошей женщиной. С красивой женщиной – и тебе не чужой. Совсем, можно сказать, не чужой! Да что говорить – с родной и лучшей женщиной на земле! С женщиной, которая, благодаря тебе, орала всю ночь, будто убивают ее до смерти – но таки выжила и осталась, более того, довольной…
… -это точно! До предела. Я такого давно не припомню! – оказывается, все это время он бормотал вслух, а Монсе терпеливо внимала.
– Я боялась, что ты порвешь меня, как жабу, – заметила не без кокетства она. – И чем это тебе моя задница так нравится? Хотя не только тебе, точно. Знаешь, у меня клиентов за день в два раза больше бывает, чем у каждой из этих «креветок»! И постоянных, представь, хватает. Кое-кто и с подарками приезжает: один фермер из Лериды на прошлой неделе хар-р-роший такой хамон приволок. Вот сумасшедший, он бы еще с целой свиньей приехал!
Монсе хрипловато рассмеялась, улыбнулся и он, отматывая время на два часа назад. Не след копаться в прошлом, тем более, таком недалеком – но сейчас самое время. Сейчас можно, хотя бы потому, что я не знаю, сколько у меня осталось его вообще – этого самого времени. Да и приятно, черт побери, вспоминать – о том, что было два часа назад – вспоминать, проживая еще раз.
***
…Два часа назад он открыл глаза после краткого сна оттого, что тихий убедительный голос, к которому за две недели он успел уже привыкнуть, над самым ухом его произнес: «Красное спокойствие, красное спокойствие». Вот так – два негромких внушительных раза: словно краткая молитва, смысл которой, до поры от него ускользавший, с каждый утром становился все более ясен и строг, как обжалованию не подлежащий приговор.
Все, как всегда, разве что проснулся он сегодня не у себя в Сорте, а в Барселоне, в квартире Монсе, в кровати Монсе,