– За дело получил? – только и спросила она.
– За несговорчивость.
Бабка хмыкнула: видала она несговорчивых, одну такую вон воспитывает.
– Ты хоть понял, кого разозлил, малец?
Рьян передернул плечами. Понять-то он понял, что ведьм сердить не стоит, да только слишком поздно.
– Сможешь снять проклятье?
Старуха пожевала беззубым ртом.
– Снять проклятье того, кого уже и в живых нет… Непростое дело.
– Я заплачу́.
Вот уж кто не выглядел богачом! Из дорогого у Рьяна имелась только новая обувка, да и та пропала. А в лохмотьях кошеля не спрячешь… Он сжал маленький туесок, привешенный к шнурку на шее, – свое единственное богатство. Вынул крышку и вытряхнул сверток с алой печатью. Развернул, не выпуская из рук.
Бабка сощурилась, разбирая письмена. Навряд она вообще была грамотной, но печать Посадника ни с чем не спутать. И всякому известно, что та печать дозволяла.
– Я и без посаднического спросу почти век колдую, – фыркнула она. Но пальцы мелко задрожали, готовые вцепиться в бумагу.
– Так, стало быть, грамота тебе не нужна?
Рьян медленно свернул цидулку[1], обернул веревочкой и сунул обратно в туес. Старуха проводила ее хищным взглядом.
– Стой, милай! – Шумно, с усилием проглотила слюну. – Проклятье тяжкое. Сложное. Но помочь табе способ есть. Рассказывай, как прокляли.
Рыжие брови ехидно изломились. Правду говорят люди: на всякий товар найдется цена. Он невозмутимо закрыл туесок крышкой и расправил шнурок на груди – не потеряется, даже если вновь случится обернуться чудищем. Протянутая ладонь старой ведьмы так и осталась пустой.
– Ну разве гостя на ночь глядя пытают расспросами? Ты б сначала меня в баньку отвела, накормила-напоила, спать уложила. А на заре и поговорить можно.
Рьян лучезарно улыбнулся ведьме, чье имя боялись произносить по темноте. Рьяну бояться уже было нечего.
Глава 3
Ведьма
Йага и прежде встречала людей, не совсем же она дикой была! Приходили старики, просили зелья от хворей. Девки захаживали, вздыхали, краснели и шептались с матушкой. Йага наблюдала за ними из девичьего угла али с полатей. Странные они, люди. Сами у леса живут, а с лесом не знаются. Лес ведь без всяких просьб помогает! А они – к ведьме.
Мо́лодцы ходили редко. Йага видала, как охотники ставят силки, как пахари пережидают в роще жару. Но такой, как этот, явился впервые. И уж не зря мудрые боги третий раз за седмицу свели ее с пришлецом. Сказать что-то хотят, играют!
Поэтому Йага не просто истопила баню да притащила бадейку с водой. Когда рыжий поговорил с матушкой и отправился мыться, она прокралась по двору, подставила чурбанчик к дымовому оконцу под самой крышей и заглянула.
Белокожий, поджарый, с рисунками на теле – он. С другим не спутать. Синяки почти зажили, только губы разбитые остались. Интересно, вкус у них такой же, как и тогда, в березнячке?
Потолок в