– И? – поддержал беседу я.
– Да вот уже три года вместе живем. Я работу нашел, на аэродроме, по вечерам «короля гоняю». Квартиру снимаем. На жизнь хватает. Ребенок родился, мальчик. Жена сейчас дома, меня ждет.
– А не страшно, люди разные по ночам шатаются? – спросил я.
– А у меня для них игрушка есть. Откуда-то появился ПМ, пристегнутый шнурком к руке водителя.
«Ого!» – подумал я. Всё очень серьезно.
Он прямо лучился счастьем. Этот человек, потерявший здоровье, выполняя чьи-то приказы, который для обеспечения семьи вынужден зарабатывать деньги извозом, был счастливее меня! Меня, который не был обременен семьей, детьми, проблемами со здоровьем, и не знаю чем еще кроме.
Прошло еще около двух лет, прежде чем я понял, что счастье – это не количество или наличие чего-либо, это просто моё отношение к настоящему.
Счастье внутри, и оно для каждого разное.
Роза
Иногда мы прощаем, но обнимать уже не хочется.
Посвящается В. В.
Я родился в маленьком приморском городе, где дома сложены из белого камня, солнце летом придавливает тебя к асфальту, к морю сбегают крутые тропинки, на улицах растут пальмы и никогда не бывает снега.
Был август.
Детство моё прошло под приливы и отливы, зимние шторма заставляли детей держаться подальше от набережной, летом я был при деле – помогал соседу Косте возить отдыхающих на небольшом катере, который кто-то из хиппующих за два дня раскрасил в греческом стиле. Косте это обошлось в две трехлитровых банки домашнего вина, и, понятное дело, краску выбирал тоже он. По центру катера установили мачту из стальной трубы и поставили паруса из какой-то легкой белой ткани. На носу катера неизвестный художник нарисовал глаз, как на греческих кораблях.
Рисунок неожиданно оказался исторически верным, приносящим удачу, ничем другим я не могу объяснить то, что от желающих покататься у нас с Костей отбоя не было.
Поэтому море летом я видел только с борта катера, но желания купаться оно у меня не вызывало – плавать я так и не научился. Родители рассказывали что в нежном возрасте четырех лет мне довелось тонуть и наглотаться воды – спасти меня спасли, но после этого я стал бояться моря. Не приняло оно меня. Забавно, правда? – родиться и вырасти на море и не уметь плавать до 18 лет.
Плавать меня научил сержант в армии, но это совсем другая история, которую, возможно я расскажу лет через пятьдесят, если еще буду жив. По окончании срочной службы я подписал контракт и в следующие десять лет возвращался на Родину на месяц – другой, отгулять отпуск, повидать родителей и сестру, солидно, по-взрослому, поздороваться с Костей, обсудить его бизнес, которым теперь заправляли его сын и зять, катеров теперь стало пять, а затем вернуться в длительную заграничную командировку.
В тридцать я по обоюдному