– Ладно. Иди умойся. Перископ, отведи его в джакузи, а потом обратно в номер.
Солдат отвел меня в небольшую уборную. Напротив входа были две кабинки туалета, сбоку пара раковин. Одна из них была разбита; вторая целая, но еле держалась на стене. Большое матовое окно давало много света, но что происходило за ним было не понятно. На стене висело старое тусклое треснутое зеркало. В нем я увидел свое отражение и испугался, не столько его состояния, сколько неизвестности. Я забыл, как я выгляжу. Забыл, что у меня длинные русые волосы, большие скулы, темно-синие глаза, вытянутый нос, борода, наполовину седая. Я оскалился и увидел желтые зубы. Мне казалось, что меня подменили, но пытаясь вспомнить свой настоящий внешний вид, я упирался в пустое пространство памяти. «Это действительно я? Что случилось? Почему я не помню? Я ведь знаю, что я музыкант, скрипач. Знаю, что это мой город. Я же вспомнил этот мясной завод. Черт побери. Может я и вправду служил, но почему я не помню, как стрелять? Что будет если все то, что говорит сержант, правда? Может я убивал их солдат? А я ничего не могу вспомнить». Мне стало стыдно за это, за возможную ложь. Я опустил голову.
– Чего встал, извращенец? – прикрикнул Перископ.
Он все это время стоял в проходе, прислонившись к дверному проему.
– Почему я извращенец? – повернулся к нему я.
Он немного стушевался, не ожидав моей реакции.
– Девочка, желтенькие ботиночки… – прокомментировал он свои слова.
– Пошел ты, – тихо ответил я и открыл кран.
Оттуда тонкой струйкой полилась чистая вода. Я застыл и наблюдал как она набирается в мои грязные ладони. Темная вода под ними, побулькивая, исчезала в отверстии слива. Она порозовела, когда я начал мыть голову. Я надеялся, что, подняв умытое лицо к зеркалу я вспомню себя, но этого не произошло. На меня смотрел сморщенный небритый лохматый старик, с ранами в волосах и синяками на лице. А ведь перед войной мне было всего 35, это я помнил.
– Достаточно, – сказал рядовой.
Я набрал воды в ладони, выпил, затем закрыл кран и вышел. По пути в холодильник попадались окна, сейчас некоторые из них были не зашторены. На улице виднелись военные автомобили, были слышны разговоры и смех. Было достаточно солнечно, без дождя, непривычно для осени. Внутри, почему-то редко попадались военные, один-два максимум. Перископ открыл холодильник, и я вошел внутрь. Там уже была эта девушка. Она сидела в углу в той же позе, как и вчера, скрыв голову за руками и коленями. Сейчас она даже не пошевелилась.
– Где ты была? – спросил я, когда дверь закрылась, но она молчала, – эй, ты меня слышишь? Что-то произошло?
Девушка не реагировала на мои слова. Я подошел ближе, чтобы получше разглядеть. В ее внешнем виде ничего не изменилось. Я присел рядом с ней, но она резко отодвинулась от меня. Это было неожиданно.
– Эти двое что-то делали с тобой?
Она не обронила ни звука. Так и не дождавшись ответа, я встал и перешел на свое прежнее место, не желая ее тревожить собой и своими расспросами. Я надеялся лишь, что мои самые скверные предположения не воплощались этими людьми в