Именно так думал Джон Симмонс, сжимая руль служебного «Форда», пока под колеса ложились мили раскаленной трассы – лето выдалось в этом году жарким, как никогда. Ехать было не так уж и далеко – что-то около ста миль, может, немногим больше, если придется дать крюк. При хорошем раскладе – не больше двух-трех часов, при плохом… ну, после полудня я там все равно буду, философски пожав плечами, заключил Джон. А уж раньше или позже… Трупу, что обнаружили сегодня утром на одном из деревьев в крохотном леске рядом с Уайт-Лейк, уже совершенно точно все равно. А затоптать все, что могло бы быть интересным, полицейские и зеваки успели в первые полчаса – поэтому Джон надеялся только на одно: что местным копам повезло успеть заснять все по свежим следам, и что они – не идиоты.
Кстати о копах. Стоит сперва завернуть в городишко, его наверняка будут ждать в участке. Про себя Симмонс слегка усмехнулся: и будут не в восторге от его появления. Местные полицейские федералов обычно не слишком-то жалуют, а Симмонс со своими корочками ФБР и на черном, далеко не новом служебном «Форде» выглядит со стороны наверняка как самый обыкновенный федерал: въедливый, скучный тип. И ради чего, скажите на милость, на одно-единственное убийство тащить сразу кого-то из Агентства? Будто с таким не в состоянии справиться местное отделение полиции…
Что же, доля истины в этом есть – и Симмонса никто не сдернул бы в последний рабочий день перед отпуском в командировку, если бы убийство отчетливо не попахивало… не попахивало, одним словом. Чем-то, в чем Симмонсу и предстояло разобраться.
Что же, дружище, ты эту работу выбрал сам – так чем же ты не доволен? – строго спросил себя Джон, устав злиться на жару, пыль и лениво плетшиеся перед ним пенсионерские минивэны, которые он смог обогнать только когда поворот оказался далеко за спиной, а вместе с ним и Нью-Йорк, и пригород, и начальство, будь оно неладно. Симмонс крутнул кучку радио, ловя что-нибудь… хоть что-нибудь, желательно – просто музыкальное, без новостей, трепотни считающих себя дико остроумными ведущих и прочей шелухи такого сорта. Подходящий канал нашелся быстро, в салон потекла легкая и бессмысленная музыка – бодрая, это главное. С нею дорога казалась чуть легче – и чувствуя, как постепенно отступает утреннее раздражение, Симмонс чуть вдавил педаль газа, прибавляя скорость: размеренная дорога всегда казалась ему имеющей свое очарование, и против самой поездки он уж точно не был, что бы ей не предшествовало. И что бы не последовало после.
День, прямо скажем, не задался с самого утра, что и служило причиной скверного настроения Джона. Как, скажите на милость, может быть удачным день, начавшийся раньше положенного