Конец наступил внезапно: ещё вчера шли бои где-то за Симферополем, а с утра с невероятной скоростью распространились слухи о том, что красные уже в пригороде. Что тут поднялось! Люди, не обращая внимания на сильный дождь, собрались в порту и, нарушая порядок, стремились пробиться на последние пароходы. Лозинские толкались вместе со всеми – родители и трое детей.
Старшая из них, Маруся Лозинская, гимназистка, не успевшая закончить последний класс, физически ощущала разлом в своей судьбе. Спокойная жизнь, как у мамы и маминых сестёр, закончилась. И не будет больше ни гимназии, ни подружек и классных дам. Впереди переполненная беженцами палуба парохода, плывущего в Константинополь. И никому не известно, что их ждёт в турецкой стороне.
Впрочем, она не задавалась вопросами о будущем, а прокладывала путь в толпе, стараясь не терять из виду маму. Потрёпанная в дороге шляпка матери периодически выныривала из множества таких же потёртых жизнью и тут же терялась, и тогда Маруся пробиралась по наитию. Казалось, они благополучно доберутся до трапа и поднимутся на палубу, но внутренний компас девушки сбился после того, как её кто-то окликнул в толпе. А, может быть, ей послышалось?
Нет, она не могла ошибиться – голос принадлежал двоюродному брату Володе, только он из-за хронического насморка говорил в нос и называл её Маричкой. Она обернулась, потом несколько раз позвала кузена по имени, а, когда спохватилась, то обнаружила себя вне толпы: её просто вытеснили из очереди, и пробиться к семье не было возможности.
Маруся не знала, что страх может быть липким, как пот, а её нынешнее положение сравнимо с глубоким оврагом, в который она упала по глупости и теперь не знает, как выбраться. Вокруг кричали, и она закричала протяжно, словно мама могла её услышать. Ещё теплилась надежда, что родители будут искать пропавшую дочь, но скорее всего, даже после обнаружения пропажи, никто не даст им возможности начать поиски в давке и неразберихе.
Она не видела, как матросы с криками и руганью разогнали толпу и подняли трап. Людская река схлынула назад, словно наткнувшись на плотину, но тут же заметалась: в конце улицы появились красные конники, и деваться оставшимся было некуда.
На секунду все замерли, а потом побежали врассыпную, бросая чемоданы и узлы. И Маруся побежала вместе со всеми, стараясь увернуться от мчавшихся коней. Она не различала никого и ничего: окружающее сливалось в тёмно-серые пятна, и вскоре ей почудилось, что она бежит по бесконечному тоннелю. Наконец силы покинули беглянку, как раз в тот момент, когда сбоку появился конник и уже замахнулся на неё сверкавшей на солнце саблей. Намахнулся, но не ударил – Маруся поскользнулась и упала в грязь, а конник промчался дальше. Конский топот звучал справа, слева, спереди и сзади, липкая слякоть залепила ей в глаза, и она не могла сообразить, в какую сторону двигаться, чтобы спастись.
Возможно, несчастную затоптали бы, если бы кто-то не подхватил её руку и не потащил за собой, а потом с силой втолкнул в ворота одного из особняков. Маруся