Лицо Лизаветы вытянулось, она вся сжалась, вскочила и прошипела:
– В таком тоне я не собираюсь продолжать разговор!
Фёдор закрыл глаза и тяжело вздохнул.
– Ладно, – сказал он после короткой паузы. – Извини. Я больше не буду.
Девушка немного подумала, но потом снова села. Глаза ее метали молнии.
– Прости. Но ничем хорошим наш отец и брат не закончат. И когда они будут падать, тебе тоже достанется.
– У отца снова появились деньги, – после минутного молчания сказала Лиз.
– Удивительно! И откуда же? Опять занял у кого-нибудь?
– Не надо иронии. Деньги появились, и довольно много. Отец и брат просто расцвели, мотаются по приемам, смотрят на всех свысока.
– Да опять просадит в карты или на бегах. Так же, как и всё состояние матери. В первый раз что ли?
– В доме появились какие-то очень мрачные личности. Отец постоянно с ними шепчется. Отдал им гостевой дом. Там постоянно что-то происходит, приходят какие-то жуткие незнакомцы. И мне туда входить нельзя. Страшно, Федь. Это что-то очень нехорошее.
– Убегай оттуда, Лиз. К своему художнику, в деревню, куда угодно. Ну поживешь на супе и каше, зато…
– Что зато?
– Зато он тебя не выдаст замуж за какого-нибудь толстосума, которому ты нужна будешь только для галочки. Мол, у него жена из обнищавшего дворянского рода.
– Нет. Ну, такого точно не будет!
– Да? Ты уверена? Ладно, не отвечай. На, возьми денег, – Фёдор достал кошелек и вынул оттуда пачку ассигнаций. – И ради Хранителя, подумай над моими словами.
– Не надо, – девушка закусила губу. – Не надо, Федь. Еще с прошлого раза осталось. И да. Я тебя хотела спросить. Ты тогда выглядел очень плохо, я подумала, что ты заболел, сейчас всё нормально?
Точно! Фёдор вспомнил. Вот куда он потратил все деньги, что накопил на боях. Наелся хуна, забрал заначку и отдал сестре. Черт! Хотя… Сейчас с деньгами стало даже лучше, чем было. Ладно. Отдал и отдал. Так будет лучше.
– Да. Всё в порядке. Простыл тогда. Температура была.
– О! Еду принесли! – воскликнула Лиз. – Я голодная как волк.
***
Ребята после тренировки поехали в бани, но Фёдор отказался, поймал кэб и снова отправился в кабаре. Лошадь бодро бежала по влажной мостовой. Копыта мерно цокали по камням, иногда сбиваясь с ритма. Животное было резкое и нервное. Прямо как ее хозяин.
– Маме своей побибикай! – кричал он водителю паромобиля, который пытался его обогнать.
Кучер матерился, размахивал кнутом и вступал в перепалки с окружающими, доходчиво объясняя другим, кем был их отец и чем он занимался. Фёдора эти вопли отчаянно утомили. Это отвлекало его от очень важного дела. Самоуничижения, замешанного на жалости к себе. Парень решил раз и навсегда решить ситуасьон с Ингой. Да, та была эмоциональная. И занудная. Но и дня не проходило, чтобы Фёдор не вспоминал о ней. Так глупо всё вышло. “Вот сейчас приду, – решил он, – всё ей расскажу, а дальше будь что будет. Да – значит да. Нет – значит