Он лежал закутанный в одеяло и смотрел за окно, где большая сосна, освещённая заходящим солнцем, переливалась свежими зелёными иголками. Болезнь потихоньку покидала его, но вставать ему ещё не разрешали, а позволили только немного приподняться на подушке и наблюдать за весенней природой. Он скучал – скучал даже не оттого, что простудился именно весной, а оттого, что пропустит несколько дней в школе, а потом придётся догонять. Останется меньше времени гулять с дружком, и вместо прогулок – сидеть дома и зубрить уроки. А ещё на время оставить все затеи: запуск ракеты, испытание самодельного пистолета, который они совсем недавно соорудили с дружком, и многие другие интересные дела, всегда неожиданно возникающие, когда сходит последний снег и можно с удовольствием носиться по ещё не отросшей траве, бродить вдоль берега озера и наблюдать за всем тем, что зимой было скрыто под большими сугробами. Изредка на горках можно было обнаружить обломки лыж, лыжных палок и прочей ерунды, которая остаётся от зимних посетителей загородных горок. Но им это всё барахло было неинтересно – интересно было только то, что закончилась зима и новые занятия предвещали новые интересные события в загородной жизни мальчишек – события на природе, когда можно было почти целый день (кроме, конечно, времени занятий в школе) болтаться по улице, осваивая новые пространства, не забывая и старые, давно изведанные уголки.
Но он заболел и лежал в постели уже три дня. Лежал и смотрел со второго этажа деревянного дома на веточки сосны. Там, среди сложных изгибов и переплетений, можно было при тщательном рассмотрении обнаружить очертания диковинных предметов и, если долго всматриваться, можно было увидеть фантастические картины – вроде нагромождений механизмов и каких-то неземных строений. Ему особенно запомнились две веточки, которые, переплетаясь, изображали дикое животное, похожее на древнего быка, и когда слабый весенний ветерок колыхал эти ветки, бык изображал движения, напоминающие бег животного по древним просторам. Так, по крайней мере, представлялось ему. Он закрывал глаза и представлял себе лето, когда совсем тепло, когда каникулы, когда времени на все дела много – премного и хочется совершить нечто большое, заметное, но время бежит, а большое дело сразу не получается – и приходится довольствоваться малыми делами, которые заполняют почти весь светлый день.
После школы на минутку забежал дружок по прозвищу Толстый. Ему не разрешалось приходить к больному – бабка Толстого побаивалась, что он может заразиться, – но Толстый всё-таки забежал, положил листок бумаги со школьными заданиями и со словами: «Ну, пока» выскочил из комнаты. Задания смотреть не очень хотелось – хотелось подняться и хотя бы встать у окна и взглянуть, как там внизу, на дорожке, ведущей к дому. Там ещё недавно виднелись остатки старого грязного снега, а теперь, наверное, уже всё растаяло. И вообще, ему хотелось на улицу, туда, где заходящее солнце подсветило яркими красноватыми лучами верхушки деревьев и крыши домов. Где