– И что же там такое написано, что я должен сделать над собой усилие и последовать за тобой?!
– Она назвала это Эпилогом.
3
Любовь была очень красивой высокой женщиной лет сорока пяти. Ее сильная харизма и тонкая грация умело составляли очень властную и волевую личность в удобный для нее момент без ущерба тонкой доброте. Ее взгляд мог сказать больше любых слов, если и не приструнив, то уж точно зародив нужду в осторожности любого, даже самого сильного человека. А глаза всегда прятали за большим опытом и непреклонностью перед кем-либо глубокую грусть и печаль, что и позволяло раскрывать человечность без какого-либо натуга – честно и прямо. Особенно красиво они выглядели за счет золотистых длинных пышных волос, которые в данный момент просто грубо зачесаны назад, касаясь кончиками поясницы. Последние полчаса она ощущала себя столь необычно, сколь забыла это наивное чувство первооткрывательства. Сомкнув колени, поджав руки под живот и немного сгорбившись, эта женщина выглядит немного робкой и слабой, даже, кажется, брошенной в чужом пугающем мире, что на самом деле чуть-чуть, да является правдой. Ее отпустили врачи по результату двухдневного обследования после трехмесячного полета от спутника Комы Целестин до Опуса, и первым делом она ощутила шок от обустроенного берега Основателей, где и села на одной из центральных скамеек, аккуратно исследуя глазами окружение. Люба чуть ли не ликовала, разрешая себе изучать состояние заслуженного умиротворения наедине с подступающей возможностью начать новую жизнь среди новых для нее людей, где занять даже самое простое место в обществе станет воплощением простой человеческой мечты, чего она была лишена чуть ли не всю свою жизнь. Наивно поглядывая на огромный город через мост, Люба хочет пропитаться этим моментом свободы и простоты достаточно, чтобы перестать ощущать эти новые свойства инородными. Больше ведь не надо гнаться за кем-то или убегать от кого-то, собирая в реальном времени мозаику из причин и следствий обдуманных и не очень решений, жертвой которых всегда становятся люди. Она уже и забыла, что это такое – просто быть, вот и ощущает себя маленькой девочкой на пороге чего-то нового и хорошего, предвкушая наслаждение от самой бытовой жизнедеятельности в мире и покое. Уютное состояние позволяло отринуть любые воспоминания о том, каким было это место при ее предыдущем посещении, особенно о том, что располагалось прямо тут, где она сидит, еще сотню лет назад. Решив наконец оглянуться, дабы с приятным воспоминанием принять перемены этого берега, Люба внезапно для себя увидела Бэккера, оказавшегося рядом с ней во весь рост. Она была рада видеть его живым и здоровым больше ожидаемого. Продолжая сидеть все в том же положении, под яркими лучами солнца в чистом безоблачном небе, скромно