Aïcha Aïcha écoute-moi!
Во всю мощь продолжал стенать Халед.
От новой волны запаха незнакомца – такого жаркого, такого особенного, от его голоса, низкого, страстного, у Лары закружилась голова. Резко, тошнотворно, аж перед глазами всё поплыло.
– Как смел он так пахнуть духами, так дерзко перстнями играть! – словно из параллельной вселенной расслышала она театральное ерничество подруги.
Машинально уточнила:
– Гумилёв?
– Он самый, – подтвердила Ясна.
Лара высунула кончик языка в спину кавказца, вызвав взрыв хохота у всей компании. Фаброилов не отреагировал на этот хохот. Ни разу больше не взглянув в их сторону, он покинул заведение.
– Кто-нибудь в курсе, что это за южный фруктик? – насмешливо спросила Лара, поигрывая «презентованной» пачкой.
– Да он здесь рядом работает, в «Утронскэнерго», – охотно доложила осведомленная Сандра. – Тарновского знаете же, такая важная шишка? И тачка у него наикрутейшая – бэха, кроссовер. Бизон сказал, что «БМВ» их только в этом году запустил, а Тарновский уже тут как тут. Ему, типа, ее аж из самой Америки пригнали.
– Чего это из Америки? – усомнился Ральф. – «БМВ» же немцы делают.
– Про это у Бизона спрашивай, он у нас в теме. А я всё больше по «фруктикам», – легкомысленно рассмеялась девушка, взбивая кудри растопыренными пальцами. – Так во-о-от… Фруктик этот что-то вроде тарновского прихвостня, но тоже весь из себя навороченный. Зовут Кайран. Говорят, еще тот кобельеро. И надо думать… Эх! Краси-и-ивый мужик! – с мечтательной улыбкой заключила Сандра.
– Вытри-ка слюнки, дорогуша, – хмуря черные ниточки бровей, посоветовала ей Ясна. – Разве можно так говорить о мужчине? Уместнее сказать: привлекательный, ну может быть, эффектный, – с самым серьезным видом напутствовала она подругу. – По мне же, его самодовольная рожа производит скорее отталкивающее впечатление.
– Это точно! – звонким, слегка манерным голосом вступил Грэг. – Пустой колос всегда нос кверху дерёт. Знаю я такой типаж! Самовлюбленный до потери пульса и стопудово тупой. Как носы его лакированных шузов. – Стилист капризным жестом сдернул с шарика мороженого мараскиновую вишенку, повертел за черешок, любуясь ее изумрудным мерцанием, и отправил в рот. Однако сиропно-ликерное лакомство его не задобрило. – Не говоря уж про сомнительную национальность этого фруттеллы! – смакуя, продолжил обличительствовать юноша. Строгий взгляд пробежался по лицам друзей: – Про Каширское шоссе, ребят, все уже в курсе? – Ясна и Ральф кивнули уверенно, остальные как-то невнятно. – Смотрели с мамой новости за завтраком, так ей пришлось корвалол капать, – пожаловался Грэг. И, проглотив вконец измусоленную ягодку, возмущенно подытожил: – Во времена, когда хачи чуть ли не через день в Москве жилые дома взрывают, облизываться на их сородича – ну прямо кощунство какое-то!
– Да иди ты! –