Кто-то позвал ее.
Она стояла на траве и моргала, пытаясь разглядеть что-то в свете фонаря, белые ночные бабочки порхали сквозь клубы мошкары. Обернувшись, она сперва не разобрала совершенно ничего – окликнувший ее стоял в кромешной тьме.
Но тут к ней шагнул какой-то гигант – очень знакомый, лохматый.
– Миссис Ван Дузен! – снова произнес он, обнял ее по-медвежьи и отпустил.
– С возвращением тебя! – отозвалась она.
Свитер съехал с плеча, она подтянула его обратно. Как же зовут этого мальчика? Да, все имена сегодня из головы повылетали.
Она обернулась и взглянула на вершину холма – Питер, словно в ответ на ее мысленный зов, в окружении мальчишек показался на освещенной площадке. Неуверенно обошел колонны и начал спускаться, очень неловко, отставляя ногу в сторону и осторожно обходя людей.
Проявления недуга начались у него с глаз – заметили ухудшение периферийного зрения. Сдали анализы. Пока они готовились, Питеру запретили водить машину, так что несколько дней Рут была при нем шофером, она же и отвезла его к терапевту на повторный прием. Доктор был совсем молод, никто из них не видел его прежде. В кабинете, очень ярко освещенном, он последовательно описал симптомы заболевания.
– Полные губы, – начал он, переводя взгляд с распечатки, которую держал в руках, на лицо Питера, затем снова на свои бумаги. Говорил так, будто объяснял что-то студентам на лекции.
– Мешки под глазами. Глаза немного впалые. Нависающие брови, выступающие лобные бугры, выступающая челюсть… Могу я взглянуть на вашу руку? – попросил он.
Руки Питера, как и весь он, были крупными, с длинными тонкими пальцами.
Питер протянул ему руки, ладонями кверху.
– Арахнодактилия. Паучья кисть, – продолжал доктор. Похоже, он не замечал нарастающего замешательства Рут.
– Лобные бугры? – переспросила она, не отрывая взгляда от доктора. – Что это такое?
Доктор словно не заметил ее вопроса.
– Потливость беспокоит? – спросил он Питера.
Питер кивнул.
– Да, когда жарко, – уточнил он, прокашлявшись. – И когда делаю упражнения.
– Храпит? – доктор