– Ты москвичка или приезжая?
Ясное дело, не местная она.
– Из Твери, я. На конкурс приехала.
– Понятно. А где остановилась? В какой гостинице?
– У меня билет был на поезд. На ночной. Я думала сразу и уеду.
– Опоздала? – я поворачиваюсь и пристально вглядываюсь в её испуганное лицо.
Она кивает.
– Ну ничего, поезда часто ходят, уедешь на следующем. Тебе призовые выплатили?
Она снова кивает.
– Ну и всё, не переживай. Всё нормально будет. Этот хер тебя изнасиловал?
– Что? – распахивает она глаза.
– Что-что, акт у вас был половой?
Она краснеет так, что даже помада на её лице кажется недостаточно красной.
– Нет, – мотает она головой. – Он не успел.
– Ну, и хорошо, что не успел. Всё, Эля, иди, вот он тебя проводит. Сюда провожал и обратно проводит.
Я бросаю взгляд на молодого охранника, всё это время находившегося здесь. Выглядит он совершенно ошалевшим. Толку от него ноль, конечно, кто только такого на работу принял. Мог бы и помочь в неравной схватке с врагом. Стоит тут.
– Ты живой, как тебя?
– Костя…
– Костя, давай, бери девушку и тащи её к Лиде. Скажешь, что я велел позаботиться.
Раздаётся резкий стук в дверь. Печёнкин стонет, лёжа на полу. Кого там ещё принесло? Номер перевёрнут вверх дном и принимать посетителей сейчас не время. Стук повторяется, на этот раз более настойчиво.
– Откройте немедленно, это дежурная! – раздаётся рассерженный голос.
Этого только не хватало, почему все неприятности вечно прилетают одновременно! Я делаю знак Косте, чтобы открыл, а сам хлопаю себя по карманам, готовясь коррумпировать охранительницу порядка и нравственности.
– Это что тут… – охает дежурная, увидев пока лишь малую часть вселенской катастрофы, разразившейся здесь.
Я подхожу к двери, закрывая собой панораму сражения.
– Вас сколько здесь после одиннадцати?!
Всё-таки, удача иногда поворачивает ко мне своё капризное лицо. В дежурной я узнаю уже однажды подкупленную мной лжесвидетельницу Лену Петрук.
– Елена, я вам всё сейчас объясню, – тихо и дружелюбно начинаю я. – Давайте только выйдем из номера.
Я грудью выдавливаю её в коридор.
– Это форменное безобразие, – качает она головой, давая понять, что дёшево от неё не отделаться.
– Согласен, – с ласковой и смиренной улыбкой киваю я. – Мы сейчас всё с вами уладим. «Всё» значит всё, до малейшего замечания.
Она хмыкает. Зачем этот скепсис, если ты хочешь заработать, милая?
– Елена, я хочу подарить вам всё самое дорогое, что имею, – продолжаю улыбаться я и вкладываю в её моментально захлопывающуюся руку соточку. – Портрет Ильича, вождя международного пролетариата, между прочим.
– Соседи жаловались, девица распутная, драка, – отрицательно мотает головой дежурная. – Боюсь, одного портрета будет недостаточно, чтобы покрыть все расходы.
Я