Редозубов одобрял политический выбор райкома: продолжателем Ленина был Сталин, а не Зиновьев. Но, по его мнению, побуждения местного руководства были самые низменные: движимое бюрократическим раболепием, оно поддерживало большинство ЦК механически, без понимания дела. Если он, Редозубов, стоял за ЦК из глубокого убеждения, то Цехер делал это из желания выслужиться, и по этому поводу «с Мишкой у нас единство».
«Мишка» – Михаил Шейн – не оправдал надежд Редозубова: то ли он переоценил их близость, то ли Шейн пытался отмежеваться от него в кабинете контрольной комиссии, не признавая их идейную общность. Другого общего знакомого, студента Андрея, автор последнее время не видел, но во что бы то ни стало хотел «поиздеваться над его зиновизмом. (Когда-то он меня изводил этим)». Следует отметить, что Редозубов использует неологизм и делает это не совсем правильно. Понятие «зиновьевизм» еще не вошло в обиход, и «Андрюшка» вряд ли был сторонником оппозиции. Он просто любил ссылаться на ленинградского вождя, чтобы задеть «троцкистов», и теперь, после разоблачения Зиновьева, Редозубов наслаждался своим идеологическим реваншем. Использование уменьшительно-ласкательной формы имени показывает, что речь шла не о врагах и спор не превращался в настоящую ссору.
Кончалось письмо на личной ноте: Редозубов утверждал свою близость с Ширяевым и партийность как базис этой дружбы:
Ух, я здорово разболтался об наших делах, но это мое мнение, а от тебя я его скрывать не намерен.
Я живу «слава богу» по-настоящему, т. е. как подобает жить партийному человеку. Без излишнего употребления алкоголя и пр. напитков. У Горбатых родился сын, Борька. Уехал, и мы его проводили.
Петр Иванович Горбатых был на пару лет старше Редозубова. Сначала он был шахтером, позже стал колбасником. Во время революции дезертировал из Белой армии. Примкнув к большевикам в решающее время, он быстро стал членом ревкома, откуда был послан на учебу на рабфак. Как и Ширяев, Горбатых недавно уехал в Ленинград и стал свидетелем разгрома «Новой оппозиции». Вернувшись в Томск, он расскажет об этом в Сибирском технологическом институте. Связи между томскими и ленинградскими вузами были отлично налажены.
Заключительные строчки письма Редозубова бросали вызов, раскрывая кредо автора:
Даже нет никакого желания описывать всю ненужную процедуру. Пусть это письмо будет только ответом