Привет ребятам.
P. S. Литературу: Саркиса, Сафарова и пр. получил. Особенно ценна для меня книжка Залуцкого «Звеновые организаторы», т. к. в Томске ее нет. <…>
Ширяев сразу понял, что дело серьезное. 27 февраля он сообщал:
Вчера получил письмо и сегодня высылаю. Писать пока ничего не буду: дождусь обещанного тобой подробного письма. В общем и целом, твое письмо (последнее) произвело на меня скверное впечатление. Хочется выругаться и сказать тебе «Шляпа».
P. S. Как получишь, сообщи, хоть бы открыткой, сейчас же.
Письмо «от Митьки Митьке» являлось сердцевиной дела, одновременно главной уликой и главным оправданием – в зависимости от интерпретации. Переписка доступна только с середины, не совсем понятен ее контекст. Очевидно, во всяком случае, что два молодых студента-коммуниста были лучшими друзьями, связанными своим далеким прошлым в Павлодаре и недавним в Томске. Или, точнее, – так как личные и политические отношения были в принципе неотделимы – они были «товарищами». Политика была для них личным делом. Студенты состояли в постоянной переписке, обсуждали события, оценивали друг друга. Бросается в глаза независимость их мышления, вера в право на собственное мнение и собственный голос.
Ленинский принцип партийной организации – так называемый «демократический централизм» – основывался на сочетании свободы обсуждения до съезда и дисциплины исполнения принятых решений после его окончания. Коммунистам предоставлялась возможность влиять на партийную линию в ходе предсъездовских «дискуссий», во время которых они имели право пропагандировать свои политические платформы. Популярной была аксиома, что политическое участие развивает сознательность и приближает победу коммунизма. Партия старалась искать компромиссы, не выходя за рамки партийного устава: Центральный Комитет принимал критику, а оппозиция уважала решения партийных съездов. Не было единого фронта, который бросал бы вызов большинству ЦК: чтобы выработать такой нарратив, ЦК понадобились годы. Можно сказать, что история становления «оппозиции» как ключевого политического термина – это история концептуализации идеи внутреннего врага в большевистском лагере.
К 1926 году партия начала прилагать особенные усилия, чтобы определить политическую «физиономию» своих членов, вспоминая сказанное товарищами во время недавних дискуссий, пытаясь уяснить, эволюционировало ли их мышление в правильном направлении, способны ли они дать политические оценки себе и другим. Относительно партийной линии возможны были допустимые и недопустимые по амплитуде отклонения. Колебания воспринимались как естественный атрибут обстановки дискуссии, но в силу резолюций съезда линии полагалось затвердеть, а зигзагам – исчезнуть. Редозубов и Ширяев должны были определиться. Ведь они читали партийную прессу, центральную и местную, помогали друг другу достать редкие публикации. Ничего не было