1927 году партия тратила немало усилий на классификацию оппозиции, слишком аморфной, слишком подвижной (водятся непонятно с кем, занимаются черт знает чем – например, чаепитиями, которые невозможно уложить в язык организованности), то в 1929 году теплые семейные посиделки, на которые не допускается никто со стороны, уже выглядели как проявление косности. Если в 1927 году открытость оппозиции как проекта вызывала ужас, то в 1929 году пугал тот факт, что оппозиция как тесный союз никак не распадалась. Брусникин жаловался в газете на семейственность оппозиции, слишком закрытой для партии. Например, спрашивали того же Матвеева: «Не ответит ли он, почему они выступают только в защиту друг друга? Почему против тов. Бурлакина, бывшего членом бюро ячейки, во время борьбы с оппозицией высказались только одни бывшие оппозиционеры в количестве шести человек?»
401 Кликунов был уверен, что «группа бывших троцкистов продемонстрировала свою организационную сторону по выступлению на чистке Кутузова»
402. Тов. Задирако доносил в бюро ячейки механического факультета: «Считаю странным и подозрительным бегание стаями бывших оппозиционеров по аудиториям и выступления их с защитой бывших оппозиционеров»
403. Другие добавляли, что «относительно хождений по группам, здесь характерно то, что оппозиционеры не выступали против оппозиционеров»
404. Вспоминали и круговую поруку в поддержку своих, и гастроли: «Чем объяснить, что бывшие оппозиционеры кучами переходят из аудитории в аудиторию, где проходит чистка партии?»
405 «Что бывшие огульно защищают друг друга, тоже говорит кое о чем, – уверял Фельбербаум. – Причина такого шатания заключается в том, что мы оторваны от рабочего класса и недостаточно хорошо поставлено парт[ийное] воспитание»
406.
Бывшие оппозиционеры – почти все они знакомы нам по 1927–1928 годам – «отмазывались». «Каждый член партии может и обязан ходить и говорить о чуждых людях», – заметил рядовой оппозиционер Панов. «Т. Кликунов говорит, что группа сговорилась выступать, – констатировал Кутузов. – Объективно, эти выступления получаются в минус мне, часть выступающих товарищей уже исключена, но я считаю, что они могли бы быть членами партии»407. И если, например, Филатов «по чистке [ходил], объясняется очень просто: он знал ряд фактов и считал своим долгом пойти и сказать об этом».
Самого Филатова спросили: «Есть ли сейчас у нас левокоммунисты?» – и тот вернулся к тактике уклончивых ответов, которую он уже демонстрировал партпроверочной комиссии в 1928 году:
Ответ: Думаю, что нет.
Вопрос: На группы оппозиционеры делятся?
Пауза.
Ответ: Пожалуй, не могу сказать. Ходили чистить по другим группам, но без всякой договоренности.
Вопрос: А нет ли таких, которые нечестно возвратились в партию?
Еще одна пауза.
Ответ: Не замечал408.
Филатов остался верен себе: он лукавил и валял дурака.
