– Да, да, в порядке, извини.
– О чем думал?
– О монтаже, – соврал Этторе. Потом уселся поудобнее и добавил. – Знаешь… это все так нелепо. Идиотизм какой-то. Видел глаза Поретти и его дружков? Сколько в них ненависти? А от того, что я когда-то был таким, не легче…
– К счастью, человек может изменить точку зрения, Этторе. Ты оставил это дерьмо позади… Думаю, тебе не стоит приезжать сюда после того, что ты видел в 2013-м. Брось это все. Займись чем-нибудь другим.
– Я приезжаю сюда по своей инициативе, Джанни, ты же знаешь, мы уже говорили об этом. Почему-то я чувствую себя в долгу перед этими людьми. Перед умершими.
– Знаю, но…
Вдруг в окно машины постучали, и Этторе от неожиданности вздрогнул. Обернувшись, увидел лицо иммигранта – острые, как черные клинья, скулы, боксерский нос над бледными, мясистыми, обветренными губами. Белки глаз лимонно-желтого оттенка, на шее – глубокие шрамы, напоминающие о том, что война и голод всегда оставляют свои следы. Но эти раны ничто по сравнению со страхом, который заставляет людей пускаться в опасное плавание, давая им шанс на спасение только после перехода через неизвестное.
Постучавший улыбнулся, обнажив идеально ровные белые зубы. Помотал головой и поднял руку, прося опустить стекло.
– Привет, друг, вы быть журналисты, да? – спросил он низким голосом на ломаном итальянском. Схватившие дверь руки были большими, кожа на ладонях потрескалась.
– Да, журналисты.
– И на сегодня мы закончили, – объяснил Этторе. – Ты живешь в бывшем отеле? Откуда ты приехал?
– Уганда, – ответил незнакомец. По глазам пробежала тень. – Да, сейчас мы жить в гостинице с другими, уехать из Ливии и приехать месяц назад, но пока плыть, мы утонуть, мы спать рядом, а потом большая волна нас вниз, понял, большая волна? – он сделал жест рукой, изображая большую волну, а потом тонущий корабль. – Почти все умереть, я чудо не умереть… мой брат тонуть, мой младший брат Патрик, – он не смог закончить фразу.
Этторе вытащил еще одну сигарету из пачки и сказал Джанни:
– Это, наверное, один из спасшихся при кораблекрушении месяц назад. Помнишь, маленькое рыболовецкое суденышко, примерно человек тридцать, в основном женщины и дети. Оно было битком набито, начался шторм, ну они и черпанули воду бортом… Не помню, сколько человек утонуло, но большинство… Почти все дети. Они спали. Многие тела не нашли…
Предвечернее солнце раскрасило море серебром, от мерцания которого было больно глазам. Еще пара часов, и рябь станет малиновой.
– Да, плохо, почти все мертвые, да, мертвые мертвые, в воде, мой младший брат Патрик, семь лет, он и другие дети, даже не заметить, они спали, мертвые, – на одной ноте пробормотал он. Потом провел руками по лицу и сунул голову в кабину.
– Ты сбежал из центра приема беженцев, да?
Парень не ответил. А потом, тихо, будто делился большим секретом, сказал:
– Меня звать Айеби, для вас клюзив есть, Айеби иметь