Теперь о некоторых памятных встречах.
Как-то стою на рынке где-то в Польше. Вижу: слишком долго крутится возле меня какой-то поляк примерно моего возраста. По внешности заметно – интеллигент. Ему явно хочется поговорить, но он стесняется. Тогда я начал разговор сам. Представился. Назвал свою профессию. Разговорились. Оказалось, что он бывший офицер (военный инженер) польской народной армии, окончил академию в СССР, остался верен идеям социализма, сокрушается о распаде Варшавского договора и СССР, о реставрации капитализма в странах бывшего социалистического содружества, об образовании однополярного Мира во главе с США. Рассказал, что армия в Польше была подвергнута чистке. Он и многие его товарищи, оказавшиеся в списках неблагонадёжных, были уволены. Теперь он безработный. Новый режим не прощает ему учёбу в СССР, членство в компартии и к достойной работе не допускает. Хотя на пенсию можно жить немногим хуже, чем раньше, его угнетает невостребованность. В свою очередь я поведал о развале могучей советской армии и бедственном, униженном положении её офицеров: действующих и пенсионеров. Неожиданно в наш разговор вмешался молодой парень, сидевший невдалеке на камне возле разложенной на обрывке плёнки всякой всячины: солдатских алюминиевых мисок и кружек, комплектов армейского нижнего белья и даже банок каких-то консервов. Чувствовалось, что среди торговавших здесь «челноков» человек это случайный. Одет он был в советскую полувоенную форму. На вид я дал бы ему лет тридцать пять. Я давно заметил его угрюмую фигуру с взглядом, уставившимся в одну точку. Он никому не предлагал свой товар, как будто торговля его совершенно не интересовала.
– Видимо не так уж вам плохо живётся! – вдруг резко и недружелюбно заговорил парень, глядя на нас злыми глазами, – если спокойно рассуждаете о постигших нас всех бедствиях! Не то бы запели, оказавшись на моём месте! Я бывший прапорщик бывшей советской армии. Служил здесь, в Польше. Часть нашу расформировали, и личный состав вывезли в Россию. Мне ехать некуда. Призывался из рязанской деревни. Родители умерли, родных и близких, у которых можно было бы хотя бы временно приклонить голову, нет. Остался здесь. Перебиваюсь случайными заработками. Ни кола, ни двора. Безработных здесь и без меня хватает. Знаю, что происходит в России. Там я тоже никому не нужен! Прослужив верой и правдой Отечеству восемнадцать лет, умею только воевать. Гражданской специальности нет, права на пенсию тоже! Вот предложили мне такие же, как и я организовать банду, чтобы совместно потрошить нуворишей! Пока думаю! Не хотелось бы, но делать нечего