Слуховое восприятие читаемого про себя: разговор аутиста наедине с самим собой. Проблематизация этимона как момента спайки означаемого и означающего при пуске нового слова, а также при выявлении природы идеи в ноэме (в трактовке Лосева) как такой «момент в слове, который бы исключал не только индивидуальную, но и всякую другую инаковость понимания и который бы говорил о полной адеквации понимания и понимаемого»69. «Филосеф» А.Ф. Лосев для «изначального опоздания»: «b) То особое значение, которым обладает живое слово в живом звуке, подчиняет фонему себе, заставляя отдельные моменты её служить тем или другим своим собственным моментам. Семема наделяет фонему особыми значениями, уже не имеющими никакого отношения к фонеме как таковой. И вот получается в слове особый 7) этимологический, вернее, этимный момент, момент этимона, «корня», как это обычно говорится, слова. В этимоне мы имеем первоначальный зародыш слова уже как именно слова, а не просто звука. Что бы там ни говорили языковеды о корне слова, с логической точки зрения это – основной и центральный момент в слове. Это та элементарная звуковая группа, которая наделена уже определённым значением, выходящим за пределы звукового значения как такого. Этимон – начало и действительно «корень», если хотите. Но жизнь слова только тогда и совершается, когда этот этимон начинает варьировать в своих значениях, приобретая всё новые и новые как фонематические, так и семематические формы»70.
32
Фальфиниш. Слова, обозначающие слова, которые являются названиями эйдетимонов (в отличие от названий этимонов, то есть праформологизмов), то есть общих значений слов, in potentia содержащих в себе все возможные и мыслимые отдельные значения этих слов в разнообразные и, быть может, бесчисленные (в соответствии с принципом бесконечного варьирования значения слова), но по характеру своему всё же вполне определённые моменты времени и места (перифраза цитаты Лосева), – эйдетимонологизмы71. Редукция онтологии к математике (например, в случае Бадью) представляет собой очередную отчаянную попытку (особенно после Гуссерля) придать философии строгий научный характер, беря на саморазоружение слова Канта: «Во всех дисциплинах содержится лишь столько истинной науки, сколько в каждой из них имеется чистой математики», несмотря на то, что существует философия математики, или метаматематика, как раздел философии о сущности математического знания и о базовых принципах математических доказательств; редукция онтологии к естественному (анти)языку в качестве эксперимента над самим естественным (анти)языком, который оказывается соразмерным языку бытия, а одной из его разновидностей является трансцендентальная математика, свидетельствует о том, что с лингвистическим поворотом в философии закончено так же, как с аналитической традицией вмешательства в философию