25
А подсудимые кто?.. М.А. Богатов об «изначальном опоздании»: «Использование, таким образом, есть единственная стратегия любой онтологии в той мере, в какой бытие, учением о которой она является (должна являться?) – это бытие, раскрываемое в качестве как – бытия. Соответственно вопрос о бытии может явить нам свою сущность (чтойность), то есть вопросительность вопроса, лишь будучи использованным, то есть отвеченным. Но даже здесь, при таковом предполагаемом единственным образом раскрытии его сущности, мы будем иметь дело с последней лишь после использования вопроса. С другой стороны, поскольку сама мирность, конституируемая в качестве использования–употребления (Brauch) – есть лишь постоянно возобновляемая отсрочка от что – бытия, то мы имеем дело с некоторой парадоксальной формой «всегда – уже – ещё – не», которая есть не что иное, как самое фундаментальное онтологическое содержание хайдеггеровской версии τò χρεών.
Мир изначально предоставляет нам такое опоздание, которым мы можем пользоваться; здесь одновременно и «всегда–уже» (как усреднённая понятность), и «ещё–не» (как не доведённая до срока отсрочка); но само такое предоставление – это и есть употребление. Хайдеггер особо обращает внимание на то обстоятельство, что единственно возможная сущность как сущность– используемая, единственное что – бытие это как – бытие – заявляют о себе через обращение к тому, что было (чем, помимо прочего, он дополнительно конституирует усреднённую понятность бытия): "Обходиться (brauchen) прежде всего означает: нечто оставлять в том, что оно есть и как оно есть. Такое оставление – так – как – есть (Gebrauchte) стремится из самого себя к тому, чтобы взятое в обхождение обходительно поддерживалось в своей сущности, причём мы каждый раз соответствуем требованиям, которые предъявляет из самого себя взятое в обхождение"»42. «Изначальное опоздание» предохраняет от герменевтической тотальности, лежащей по обе стороны бессмыслицы – того, что может быть поименовано в самую последнюю очередь накануне деноминации всех имён (отчуждение слова из языка предполагает стирание всех следов, оставленных им в своём судьбоносном различании,