В первых рядах в полицейской форме, с медалями и при погонах – сидели волки. За волками толкались, визжали и сквернословили полсотни кабанов. По углам, в проходах и на галёрке ютилась пресса – в массе своей собачье племя. На скамье обвиняемых, за решёткой – двое гибридов: рыжий кот и улыбчивый однолапый барсук. Место судьи ещё не занято, но все знали, что расстрельное дело ведёт пожилой человек, по фамилии Черепанов.
В кабинете судьи шло совещание. На нём присутствовали только два человека.
Судье Черепанову было восемьдесят два года. Ему бы на покой, к внукам, а он всё сажал антропоморфных преступников и сажал: кого на малый срок в лагеря, кого на каторгу отправлял, а иных приговаривал и к «высшей мере».
Вторым посетителем кабинета был Парамон Лизнёв, представляющий интересы княжеского двора.
– Много дел у Витольда, очень много дел. Потому я тороплюсь, господин Черепанов, очень тороплюсь. Так что не будем тянуть котов за хвосты, сделаем всё как велено Высочайшей особой и разойдёмся по своим углам. Сегодня, кстати, на обед корейку обещали. Вот хочу успеть во дворец, чтобы тоже досталось. А то знаете, как бывает… подходишь последним к столу, а там только кости горой, – рассмеялся старший советник Парамон.
Сегодня дело простенькое – и разбирать нечего, поскольку пришло прямое указание от князя Витольда: судить шпионов по всей строгости сибирского закона, приговорив обоих к смертной казни без права на обжалование и амнистию. Князь настаивал с решением не тянуть, передав свои пожелания через господина Лизнёва.
Судье Черепанову и в голову не пришло спорить с государем. Работу свою он любил, антропоморфных граждан никогда не любил – потому расстрел, казался, справедливым вердиктом. И почему он должен спорить?
Парамон встал из-за стола, пожал дряхлую руку судьи и вышел из кабинета. Ему ещё предстояло пройти через неровный строй гибридных солдат и сборище голосистых журналистов. Советник не тушевался, расталкивая локтями кабанов. Он наигранно прятал лицо рукой от фотовспышек, скалящихся антропоморфных репортёров.
Пробив себе дорогу сквозь толпу, на выходе из зала Парамон встретился лицом к лицу с капитаном Зубовым. Подойдя близко к Стасу, он мимоходом бросил всего три предложения, состоящих исключительно из глаголов: «Договорились. Обменяем. Забей».
***
Судья Черепанов четырежды призывал соблюдать порядок в зале. После четвёртого предупреждения освободилось с десяток мест. Самых активных крикунов попросили покинуть помещение. Но даже на морозной улице, под стенами суда рьяные поборники справедливости скандировали заготовленные речёвки. Они отчаянно вопили: «И только Сибирь, и только Якутск», «Смерть шпионам – давай шампиньонов», а также знаменитый девиз солдат-первогодков – «Дайте-дайте сухарей». Они так и кричали: «Дайте-дайте сухарей! Дайте-дайте сухарей!» – пока не прибыл наряд полиции и силой не разогнал митингующих. А охране в здании суда пришлось захлопнуть все форточки, чтобы крики, плач и мат полицейских