– Сергей, ты зря «держишь стойку», никому из твоих соучастников я плохого не сделаю, а если посчитаю нужным, то найду их и переговорю с каждым без свидетелей. Естественно, раскрывать главную тему я не стану. Так что не смущайся и говори без обиняков.
– Хорошо, один из них был Сибиряков Алексей, кличут «Сибирским». За бунт в колонии ему присудили пятнадцать лет особого режима. Другой мой подельник еще молодой, просто он тогда не знал, на что идет и предполагал, что мы Равелинского только опустим за стукачество. Так бы все и прошло, не переиграй Дронов в последний момент. Он распорядился, чтобы мы убрали тихаря. Равелинский выложил оперу Ефремову слишком много информации и под угрозой разоблачения оказались все связи со свободой, а также внутри зоны. Когда я перекрыл Равилю кислород, моему третьему подельнику ничего не оставалось, как только помалкивать. Он ненавидел Равиля, но смерти его не хотел, и стал в ту ночь невольным соучастником убийства.
– И кто же был этот третий?
– Саня Воробьев.
– Воробьев?! – невольно вырвалось у Брагина, но про себя подумал: «Однако, что за дела творятся вокруг этого парня, то его разыскивает какой-то таинственный кровник, то он всплывает, как соучастник убийства». Но вслух продолжил, – я знаю Воробьева, он во время бунта за моего родного брата перед главарями словечко замолвил.
– А кто у тебя брат?
– Лейтенант Брагин из режимной части, помнишь такого?
– Конечно, помню! – удивился Ирощенко. – Я всегда считал его нормальным человеком, и мне казалось, что ему не место на той службе.
– Почему ты так думал?
– А мы с ним как-то разговорились, и я немного о себе рассказал, он еще удивился, что я служил в армии офицером и угодил в тот лагерь.
– Я знаю Сергей, для бывших служащих внутренней системы и армии имеются специальные учреждения, например, в Потьме.
– Тогда во время бунта мы отнесли твоего брата на КПП, накрыв окровавленной простыней, как будто он был уже мертв. А потом передали начальникам за ворота. Кстати на сходке блаткомитета нам с Сашкой и еще кое-кому, удалось отстоять лейтенанта. Но особенное спасибо надо было сказать Дронову … Царство ему небесное. Алексей, вопреки общему мнению, доходчиво объяснил блатным, что твоего тяжело раненного брата необходимо отдать начальству.
– Я в курсе. На судебном заседании я это слышал.
Ирощенко смутился после своего объяснения. Брагин, уловив его замешательство, миролюбиво сказал:
– Мы с братом больше не в претензии к бунтовщикам, так что давай эту историю не будем вспоминать, а приступим к обсуждению моего плана.
Брагин хорошо обозначил свою позицию в деле наказания насильника и убийцы, и на всякий случай, перестраховываясь, еще раз обратился к Ирощенко.
– Сергей, если ты не доверяешь мне, то поверь, нет смысла продолжать. Я понимаю твое опасение, ведь ты практически подставляешь