В памяти снова и снова всплывали события недавнего прошлого, когда он нашел общие точки соприкосновения с Брагиным и после доверительных разговоров, они сдружились. Это Сергей дал ему шанс наслаждаться жизнью. Разве Ирощенко хотелось умирать в тридцать два года. Жить хотелось всегда. Но, когда комитетчики устроили ему настоящий прессинг и Сергей почувствовал, что жить так больше невыносимо, он сдался. Да, он сдался, но не следователям и тюремщикам, измывавшимся над ним постоянно, а своей судьбе, с которой раньше не хотел мириться. Если верить людям, то им достаются разные судьбы, которые, кстати, приводят своих «носителей» на скамью подсудимых и, перечеркивая всяческую надежду, помогают властям расписаться на их жизнях смертельными приговорами. Но иногда они становятся милостивыми и помогают людям уйти от смертельной опасности. Видимо так, случилось и с Сергеем. С той поры, как он выслушал приговор, то поплыл по течению и не пытался сопротивляться. Все, что от него требовалось, он доверил адвокату, который гонял по инстанциям прошение о помиловании. Каждый раз, когда к нему приходили из спецчасти и приносили отказ, он держал себя в руках и никогда не показывал, что ему страшно. А страшно ему было от воспоминания, когда в детстве тетушка Ганна рассказывала, как ее мужа и родного дядю Сергея, в сорок первом году, так называемые энкэвэдисты, уничтожили выстрелом в затылок. Эта сцена запечатлелась в его памяти и неоднократно переплеталась с мыслями, что ему досталась именно такая судьба.
Иногда Сергей недоумевал, как же так?! После службы в армии судьба резко изменила курс его жизни и направила к черте, за которой кончается жизнь. «За что? – сверлила голову мысль, – ведь я никого не убил, я только ранил несколько солдат, и за два дня волнений, я уверен, что ни у кого не отнял жизнь. Если только бил,